Доктор. Заново

Афанасьев Семён

— Какая? — голос в трубке подобрался.

— Да пацан 15 или 16 лет. Мне бы с ним побеседовать.

— Тю! Так вызывай и беседуй? В чём затык?

— У меня нет формальных оснований его дёргать. Да и тема по моему профилю — надо бы подкатить потоньше. Давай я тебе на него сброшу, что у меня есть, вы его допробьёте и буквально на пару часов с улицы дёрнете?

— …

— Коль, не молчи.

— Игорь. Звучит

не очень. Как бы в анналы не попасть.

— Коль, я не давлю. Нет — так нет. Но я ж не для себя пекусь. Тема горячая, всего сказать не могу. Если соблюдать все инструкции — нас всегда обходить будут. Я ж не ларёк от алкашей защищаю… О прошлом напоминать не буду: вопрос — не личный, служебный. Сам не могу в его рамках решить. Если откажешь — буду считать, не судьба. Без обид.

— Ладно, не агитируй… Х-й с тобой… Шли, что за тип, для начала.

— Договорились.

Здание центрального апарата… службы … безопасности. Одна из комнат для спецпереговоров. В комнате — начальник службы специальных прокуроров О. Бахтин и заместитель начальника департамента внутренней безопасности службы И.Т. Комаровских.

— Игорь Трофимович, вот — постановление на негласную проверку вашего сотрудника. Вот — санкция спецсуда. Пожалуйста, читайте, расписывайтесь. Мой экземпляр — если можно, сейчас мне обратно, свой можете потом почитать. У меня мало времени. Время в углу поставьте своей рукой. Да, так. Спасибо.

— Олег, от чего так с места в карьер?

— Игорь, руководство Генпрокуратуры очень озабочено игнорированием вашей службой вообще, и вашим лично департаментом, в частности, прямых распоряжений «Верхнего» командования. Ваши процессуальным кодексом только что жопу не подтирают. Меня очень удручает, что о противоправных действиях ваших сотрудников вам сообщаю я, а не наоборот, — глядя в глаза с короткой дистанции, говорит Бахтин. — Я — не ваш руководитель, но мне, в отличие от вас, на многое не плевать. И, помимо личных интересов, у меня есть моё понимание служебного долга.

Замначальника ДВБ краснеет, глубоко вдыхает, медленно выдыхает, и тихо цедит сквозь зубы:

— Не нужно вешать ярлыки…

— Боже упаси, — перебивает его «прокурорский». — Какие ярлыки, только работа. Пожалуйста, предоставьте мне все расшифровки разговоров с этого телефонного номера, согласно постановления, для начала за последние сутки.

— Хорошо, сейчас займёмся, — хмуро бросает замнач ДВБ.

— Игорь Трофимович, не сочтите за хамство, не знаю, как у вас, а у нас на задачу отводят лимит времени. — «Прокурорский» по прежнему исподлобья смотрит в глаза чекисту. — Эта проверка имеет распланированные этапы. На этап предоставления этой информации, по плану, отведено пятнадцать минут. Вот — график проверки с визой Генерального. С вашим начальником службы согласовано. Хотите, он вам сейчас позвонит, продублирует?

— Спасибо, не надо, — цедит чекист. — Олег Николаевич, мне нужно время на получение информации от «связистов».

— У

меня с собой незаполненная санкция. Специально для связистов. И как угадал о санкции спецсуда — на выемку истории звонков с расшифровками — тоже позаботился. Подождёте, пока заполню? — неожиданно дружелюбно спрашивает «прокурорский». — Только писать буду минут пять, вам времени тогда меньше десяти минут останется.

По истечение срока — не обижайтесь. Вы — сам себе хозяин, мы вам не указ, но я докладываю генеральному, что ДВБ центрального аппарата… службы … график проверки не исполняет. О причинах вашего личного саботажа — доложите сами, я ж тут не хозяин, — излишне дружелюбно завершает «прокурорский». — Не смею приказывать, гы-гы.

Чекист берёт лист бумаги, читает, плотно сжав зубы, молча кладёт лист на стол и выходит распорядиться.

Через 15 минут, оба слушают запись: «…жаль, что ты не хочешь прислушаться. Хорошо, пойдём другим путём…»

— О-о-о-оуу, ва-ауу, ну-у-у, Игорь Трофимович, — явно лучится счастьем «прокурорский». — У меня уже нет вопросов по результатам проверки конкретного сигнала. Давайте добьём следующие звонки, и можно прерваться. А то мне ещё за санкцией спецсуда на меру пресечения ехать… Кажется, вы чай предлагали? Ставлю следующий звонок: «…Коль, я не давлю. Нет — так нет. … Тема горячая, всего сказать не могу. Если соблюдать все инструкции — нас всегда обходить будут… Сам не могу в его рамках решить. Если откажешь — буду считать, не судьба.»

От светящегося лица спецпрокурора, кажется, можно прикуривать. Комаровских напротив — хмур и молчалив.

— Игорь Трофимович, спасибо за содействие! У меня нет больше вопросов, генпрокуратуре в моём лице всё ясно. Сейчас ещё вот ребятам звякну — пусть в полицию наведаются. Там, похоже, ещё похлеще вашего: ваши хоть свой долг своеобразно понимают, а те вообще готовы исполнять частные заказы посторонних лиц. Впрочем, это уже не к вам… С ментами мы сами разберёмся, да…

— Олег, зачем ты это всё затеял? — пристально глядя в глаза, спрашивает Комаровских. — Всё те ваши старые тёрки?

— Ну, раз мы на ты… — Бахтин не отводит взгляд. — Игорь, закон в этой стране один. И вы — его исполнители. Слуги закона, если угодно. Вы в своей службе по какому-то недоразумению себя перепутали. С хозяевами. А «Хозяин» об этом предупреждал — что не надо так делать. Но у вас — своя свадьба, вам же всё пох-й. Вот у меня есть команда, которую я выполню: двум законам в одной стране не бывать. А тут — такой шикарный повод. По итогам этой проверки, сейчас будет вынесено решение о более широкой проверке. Эта — была «в отношении..». Следующая — будет уже «по факту…». По многим подразделениям. Поскольку у вас явно метастазы. Твой этот сотрудник — мелочь. Неудачно попал под руку. Ну или наоборот удачно — как посмотреть. Проблема в ином: вы все  так думаете, как и он. Вы все искренне считаете, что законов два: для всех и для вас. И, раз уж мы «на ты», не сочти за труд: подпишись о неразглашении результатов проверки…