Доктор. Заново
Шрифт:
По загоревшемуся взгляду Ильи понимаю, что эврика сегодня не одна.
— Ты имеешь ввиду, непрерывный цикл? Четыре салона с 18.00 до 08.00?
— Как вариант.
— Так. Чтоб долго не трепаться. Завтра установка камер. — Потирая руки, завершает разговор Илья.
Прихожу домой гораздо менее уставший, чем обычно. Хорошо работать чужими руками, что сказать. На всякий случай, чтоб никого не будить — народу теперь куча — открываю дверь своим ключом.
Дома застаю на кухне Лену
— А вот сейчас и спросим, — говорит Асель при моём появлении. — Саша, говорила с Леной о совместном ужине. Вот отгадай её ответ… Ты обещал подколючиться.
Лена стоит посреди кухни с вилкой в руке, на вилке — кусок беляша, в другой руке — разделочный нож, на полу — перевёрнутая тарелка со спагетти плюс кетчуп.
— Даже боюсь спрашивать, что у вас тут было, — осторожно обхожу по дуге пятно из лапши, тарелки и кетчупа на полу, направляясь к чайнику.
— Да то не то, — прожёвывает наконец Лена свой беляш. — Что ты думаешь. Случайно зацепила рукой. Встала убрать — тут ты вошёл.
— А я уже думал — воевали…
— Не-е-ет, — хором говорят они и смеются.
— Так какой вопрос?
— Аська говорит идти мириться с родителями. Пафосный кабак, мы вчетвером. Их двое.
— Лен, она же права, — говорю, осторожно отхлёбывая свеженалитый чай из чашки. — Ты что, правда считаешь иначе?
— Да не считаю! — резко меняет курс Лена. — Но должна же я была повыделываться!
— Ты смотри, как ты на неё благотворно влияешь, — удивлённо вздёргивает брови на лоб Аселя. — Смена курса на сто восемьдесят градусов в течение минуты. Даже секунды.
— Мать, это потому, что мой мужик для меня что-то значит, — показывает Лена язык и звонко припечатывает ладонью её по попе.
Асель вскрикивает, взмахивает чашкой с чаем, щедро поливая веером всех троих.
— Хорошо, уже остыл и не кипяток, — говорю, аккуратно ставя свою чашку на блюдце и стаскивая мокрую рубашку. — А Вовика где потеряли?
— Он же охранником в ночном клубе. На смену пошёл. — Сообщает Аселя. — Его товарищ по армии устроил.
Ух ты, а я и не знал…
30
— Как вы себе видите этот ужин? — спрашиваю. — Не то чтоб я очень волновался, но это, как я понимаю, чуть не единственный вариант? Если и не превратить всё в идиллию, то, по крайней мере, вернуть хоть в какое-то управляемое состояние? Не хотелось бы наделать ошибок. И всё перепортить.
— Главное, чтоб батя начал пить. — Задумчиво говорит Лена. — Это — половина успеха.
— Главное — чтоб ребята понравились маме! — Возражает Асель.
— Что нужно, чтоб понравиться маме? — обращаюсь к Аселе. — Логично проработать и то, и то.
— Три вещи, — не задумывается Асель. — Хороший кабак. Одежда. Манеры.
— Пожалуй. — Кивает Лена.
— Кабак выберете? А то я не знаток.
— Да. — Говорит
— Пойдёмте разбираться с одеждой? — Зову их за собой к своему шкафу.
— У тебя есть костюмы, рубашки, и галстуки? — Спрашивает Асель.
— Да, родители шлют оттуда. — Открываю нужную секцию. — А что нужно, чтоб батя начал пить? — обращаюсь к Лене.
— Да чтоб было приятное место — это беру на себя. Хорошая кухня там — тоже беру на себя. И чтоб хотя бы кто-то из вас двоих ему понравился.
— Вот тут, возможно, я смогу повлиять… — бормочу.
Частота гнева очень отличается от частоты спокойствия. По крайней мере, я их отличать уже научился.
Девочки минут пятнадцать перебирают все мои костюмы, заставляя меня перемерять всё, что есть в шкафу. Потом долго спорят по поводу рубашек.
Итогом мозгового штурма становятся отложенные в сторону белый и бежевый летние костюмы, пара рубашек, и две пары туфель.
— Саш, это Вове дашь надеть на один раз? — спрашивает Асель, указывая на белый костюм.
— Да без проблем, если надо.
— Надо, мы у него были дома… в общем, ему нечего надеть на такой ужин… — явно стесняется Асель.
— Ух ты… Надо ему тогда, если не побрезгует, отдать вообще половину моих вещей: я ещё расту. И выросту. А он, судя по всему, уже вряд ли.
— Он уже точно расти не будет, — говоритАсель и, повернувшись к моему шкафу, командует, — Лена, пусть Саша всё померяет? Давай сразу отберём то, из чего он вот-вот вырастет? Вдвоём?
— Не лень? — скептически косится Лена на лежащую груду одежды.
— А нам то что? Переодеваться то ему, — удивляется Асель.
И они устраиваются, лёжа на диване, заставляя меня последовательно надевать и сортировать одежду на 2 кучки. В итоге, кучка для Вовика оказывается раза в три больше моей.
— Мне, конечно, не жалко, но как-то неожиданно, — чешу ха ухом.
— Мелкий, не жмись, — говорит Лена с дивана. — Аська права, тебе это уже надевать если и не нельзя, то, как минимум, крайне рискованно: то рукава коротковаты на грани и за ней, то брюки. К моим в этом точно идти нельзя. Хотя-я, Пола Фредрика и мне б было жалко отдавать. Кстати, а почему у тебя в основном только он из одежды?
— Мне его не жалко отдавать. Это мать шлёт. Я бы купил другое, не это.
Потом их энтузиазм по части моды откуда-то берет второе дыхание и начинается ревизия всех моих курток, пальто, плащей и пуховиков.
В итоге, оказывается, что вопрос одежды, начиная с осени, для меня всё же актуален.
— А ведь таки надо бы в Дубай, — задумчиво тянет Лена, глядя на гору вещей, которые мне откровенно малы.
— Сейчас не по деньгам, — отрезает Асель.
— Это я так, гипотетически… — Бормочет Лена, на самом деле явно что-то напряженно обдумывая.