Доктор. Заново
Шрифт:
Потом мы ещё полчаса пьём чай на кухне, где Аселю неожиданно заинтересовывает моя карьера на мойке. Наконец, мы с Леной собираемся спать.
— Мать, может, ты тоже завязывай с телевизором и ночными посиделками? — спрашивает Лена на выходе из кухни. — Завтра на смену, как никак?
— Да чего-то одной некомфортно в спальню топать, — отвечает Асель.
Мы с Леной понимающе переглядываемся и одновременно хлопаем Аселю по плечам с двух сторон.
На утро, когда я выбегаю на пробежку, а девочки собираются на смену, Вова только приходит с работы. В отличие от меня, ему достаётся
На пробежку выкатываюсь из подъезда, душимый смехом.
Когда прибегаю с пробежки, Вовик всё ещё занят задачей по производству нескольких десятков селфи с разных ракурсов и расстояний.
Искренне потешаясь, бегу в НОВУЮ КЛИНИКУ.
Открываю кабинет самостоятельно. Сегодня Шаматов, видимо, опаздывает. Первой прибывает пациентка, но уже не с тем сроком, что были раньше, а последнего триместра.
— Али Шафетович скоро должен подойти, — говорю, облачаясь в белый халат. — У нас есть чай, кофе и вода. Как я понимаю, вам воды?
— Спасибо, да, если можно. — смущённо говорит круглая, как колобок, блондинка, не знающая, куда деть свободные руки и от этого постоянно теребящая свою сумочку..
Чтоб ей не было скучно, включаю ей комп и предлагаю смотреть всё, что хочет. Сам тактично удаляюсь к себе, захлопнув дверь.
Сквозь стекло вижу, что, оставшись одна, она расслабляется и перестаёт нервничать.
С недавних пор, я различаю злость, радость, любопытство, расслабленное спокойствие, напряжённое ожидание и ещё некоторые яркие состояния психики собеседника. Даже если он хорошо владеет мимикой.
Присматриваюсь к ней, используя имеющиеся время и возможность, когда входит Али Шафетович. Он начинает с ней работать, и я вижу то, чего не заметил сразу.
Дожидаюсь окончания работы Шаматова и звоню ему по внутреннему телефону.
— Али Шафетович, у неё бронхит начинается. Какая-то неприятная инфекция. Пока в зачаточном состоянии, но я бы «прошёлся».
Шаматов, не тормозя ни секунды и не вешая трубки, спрашивает её:
— Вас случайно горло не беспокоит?
— Да, второй день, — отвечает «колобок». — А как вы это определили?
Шаматов отшучивается насчёт колоссального опыта и громко кричит, чтоб было слышно сквозь дверь:
— Саша, зайди!
Захожу к ним.
— Саш, глянь на девушку, пожалуйста.
Прошу открыть рот, придерживаю язык, прошу десять секунд не шевелиться.
Концентрация, скан, импульс.
Постоянно тренируюсь всё это время не только в зале бокса. Санация открытых слизистых, которые вижу, для меня теперь вообще не проблема.
— Готово, — медленно опускаю веки, повернувшись к Шаматову. После чего поворачиваюсь к девушке. — Вот наши номера, возьмите визитку. Я вижу, что уже к вечеру у вас всё пройдёт, это просто легкое недомогание. Если же, не дай бог, будет иначе — пожалуйста, позвоните нам и скажите. Тогда будем думать, что дальше. Вероятно, направим к другому врачу. Но, повторюсь, я чётко вижу, что у вас с горлом всё в порядке.
«Только из клеток шлак
В своём компе переписываю у Шаматова её данные, ставлю дату, своё видение диагноза и тип санации.
Помимо эмоций, я уже различаю виды микрофлоры — по индивидуальным частотам, потому моё воздействие уже тоже ранжируется на типы импульсов.
Обновлённый файл с первой записью через локальную сеть кладу в оговоренное место на компе Котлинского.
Через пять минут в мессенджере от него приходит большой палец.
У Шаматова ничего интересного для меня больше не происходит. Внимательно наблюдаю за всеми посетительницами и вынужден согласиться, что Али Шафетович оказывает на всех без исключения пациенток колоссальное психологическое влияние. Далеко не все были радостны изначально. Поначалу, войдя к нему, некоторые испытывают тревогу, уныние, и далее по списку. Но выходят от него все в ресурсном положительном состоянии.
Делаю вывод, что корректировать эмоциональный фон своего собеседника через свои возможности я всё же могу. Если даже у Шаматова, богатого тестостероном, это на уровне гормонов вон как шикарно получается. Надо будет потренироваться.
Ближе к концу, ко мне на рабочий комп по мессенджеру приходит сообщение от Котлинского: «У вас сегодня больше ничего интересного у Шаматова, я посмотрел запись. Поднимайся ко мне».
У Витальевича, кроме него самого, сидят Сергей Владимирович и тот самый пациент, у которого сустав сбоил из-за позвоночника.
— Саня, глянь, кое-что должно было измениться. — Едва не приплясывает вокруг от нетерпения Котлинский.
Для экономии времени, укладываем пациента прямо на диван.
Концентрация. Скан.
— А ведь позвонок таки на место встал, — констатирую удивлённо. — на нерв не давит.
— Ну ничего себе «встал»! — Начинают синхронно возмущаться Котлинский и мужчина.
— Я его знаешь сколько на гиперэкстензии тянул?! — продолжает возмущаться Котлинский.
— Думал, рожу, — добавляет пациент. — Кстати, в суставе полегче.
Сергей Владимирович тихо хихикает на стуле.
— Плазмолифтинг ему начали вкатывать, кстати; изменения, по его личным ощущениям, уже есть, — продолжает Котлинский. — Но хочу попробовать… А вдруг получится…
— Да не получится эта твоя псевдонаучная галиматья! — Ни с того ни с сего, перебивая, начинает горячиться Стеклов, который Сергей Владимирович. — Игорь, ну не восстановился ещё ни один сустав, б… Чуть не выругался из-за тебя!
— Вот. Он меня мало того, что врачом не считает, так ещё и при пациенте так корректно себя ведёт, — ехидно замечает Котлинский, зачем-то тестируя сустав на подвижность.
— Пардон, Костя, — ничуть не смущается Стеклов, — но зачем тебя вводить в заблуждение! Скажи спасибо, что не титан!
— Сергей, пожалуйста, дай мне договорить, — мягко, но как-то удивительно начальственным тоном тихо бросает Котлинский, и я начинаю понимать, почему он добился того, чего добился. — Костя, ты ничего не теряешь. Консервативными методами мы и так с тобой всё откатаем. Но лично у меня есть подозрение, что можно исправить и последний штрих. О котором Саша нам сейчас расскажет.