Доктор
Шрифт:
— И где мы? — Спросила запыхавшаяся девушка, задумчиво оглядывая частный мафиозный район на окраине Палермо, где она уже бывала несколько раз с медицинскими визитами, Кисе где-то отстал, Гокудера сегодня был на очередном приеме, а странный ребенок с сильным пламенем Грозы куда-то исчез, а нет, вот он.
— Волшебница! — Громкий крик и вот на ней уже висит маленький ребенок, с подозрительно блестевшими глазами. По его глазам молодая Донна прочитала страх потерять, едва найдя. Навряд ли ребенок понимал причину своих чувств, но вот девушка знала, она его Небо. А это значит прибавление в семействе. М-да, наверное, стоит
— Ламбо! Ну, у тебя и скорость, я еле успела.
— Великий Ламбо, быстрее всех!
— Ага, ну и где твой дом?
— Не помню.
— Понятно… — А вот это уже обескураживало, — А что ты делал на улице в таком виде? — Решила начать аккуратно прищипывать почву Тсунаеши, на ходу просматривая экран смартфона, куда недавно пришло сообщение от Кисе с предварительной информацией о ребенке.
— Искал Реборна!
— А зачем?
— Чтобы убить!
— Так. — Бовино Ламбо, 5 лет, которому исполнится только через месяц, охотится на одного из аркобалено? — Так. — Нет, в семью я возвращать его не буду. — И кто тебя на это надоумил?
— Э? — Непонимание четко читается в больших детских глазах.
— Ну, с чего ты вдруг решил убить Реборна?
— Только тогда меня признают в семье!
— Знаешь, Ламбо, к черту такую семью. — Произносит Тсунаеши и спокойно приобнимает его, укутывая своим пламенем и завершая образование связи, — Где твои вещи?
— Здесь. — Произнес малыш, нежась в таком теплом и мягком пламени и указывая на ближайшую гостиницу.
— Давай я помогу часть дотащить к нам в номер. Потом закупим тебе всего понемногу. И забудь про Реборна, считай, что я тебя украла и теперь ты часть моей Семьи.
— Правда? — Недоверие напополам с радостью так комично смотрится в этих честных, детских глазах, что девушка не выдерживает и улыбается.
— Правда.
А когда спустя час девушка на руках внесла мальчика в холл подозрительно пустой клиники, тот только начал осознавать свое счастье, у него есть дом!
— Итак, Ламбо знакомься, это теперь твой новый дом. Здесь у нас поликлиника и больница. — Произнесла девушка, указывая на белый коридор и три двери с надписями: «Операционный блок», «Приемный врач» и «Администрация». — Вот тут вход в жилую часть. — Она подвела его к серой двери, за приемной стойкой, и набрала комбинацию цифр на карте допуска. — В каждой комнате свой кабинет, зона отдыха, ванная и спальня. Заняты только семь из четырнадцати комнат, — Поясняла девушка, пока они поднимались по крутой лестнице, вдоль которой располагались два коридора по семь комнат на каждом этаже. — Те, на которых нет таблички с рисунком — свободны. Они поднялись на второй этаж, и обвела рукой пять пустых дверей. — Выбирай любую, моя комната вот здесь.
— А можно я буду жить тут? — Ламбо показал на комнату левее Тсуниной, та, что была правее, была кем-то занята.
— Конечно! Какую табличку хочешь? — произнесла Инганнаморте, доставая различные дощечки из неприметной ниши в стене.
— М. — Теленок посмотрел на третью снизу с изображением молнии — Давай вот эту!
— Отлично, где прикрепим?
— Тут. — И ребенок ткнул прямо посередине двери, чуть ниже ручки.
— Ну что
По мнению Верде, с того злополучного собрания радуги прошлой осенью, его дом стал проходным двором. И если до конца зимней сессии у ребят сюда периодически заскакивали лишь двое: Скалл и Фонг, то позднее к ним присоединилась Юни, а это значит Гамма. А вот теперь у него на пороге стоит Реборн, в его вечной шляпе. Интересно, заметит, что он вырос? Пока незначительно, но все же! После стольких лет в детском теле даже те несчастные пять сантиметров значат очень многое.
Но вот Солнечный аркобалено перестает гипнотизировать чашку с кофе, которую абсолютно бесцеремонно налил себе, нагло пройдя на кухню, и говорит.
— Верде, слушай, я что-то в последнее время себя не очень хорошо чувствую, можешь посмотреть. — Это фраза явно далась ему очень тяжело, но еще хуже ему стало при взгляде на маньячное выражение лица Верде.
— Конечно, интересно посмотреть на то, как на тебя повлияло снятие проклятия. — И ради этого выражения лица стоило терпеть периодическое появление в своем доме всех проклятых младенцев. Потрясенное, у вечно спокойного, Фонга; не верящее и полное радости, у немного трусливого Скалла; и вот теперь шокированное у Реборна. Эта фотография, сделанная с многочисленных камер внутреннего наблюдения, займет почетное место в альбоме с компроматом.
— Ты снял проклятие? — Неверие, при взгляде на полное внутреннего удовлетворения лицо ученого, сменилось сосредоточением, — Когда?
— Месяца полтора назад, а что?
— И это был ты?
— Не совсем, один мой знакомый, а что? — И вот при этих словах бывший проклятый Солнечный аркобалено припомнил волну Небесного пламени, что внезапно омыла его относительно недавно и что мигать пустышка начала приблизительно тогда же.
— Он — Небо?
— Возможно. — Верде совсем не собирался рассказывать киллеру-репетитору, что это Тсунаеши. Ей и без Вонголы хорошо.
— Я не хочу доставлять ему неприятностей, расслабься, даже не обмолвлюсь словом. — Усмехнулся Реборн, прекрасно понимая настороженность ученого, про себя решая спихнуть все на него, мол, нашел решение, тем более что это отчасти правда.
— Тогда зачем?
— Поблагодарить. — Однако увидев столь явный скепсис на лице Грозы, примирительно поднял ладони и пояснил — Ладно, у него очень теплое пламя. На Луче похоже. Кстати, ты кажется, вырос!
— Есть немного. — Верде встал и пошел в лаборатории, Реборн спускался следом. — Ладно, ложись. — И именно эта фраза всегда ассоциировалась у репетитора с началом кошмара.
Спустя час он уже начал проклинать и Шахматоголового, что наложил проклятие, и Верде, за бесчеловечность. Однако когда он уже собирался начать сквернословить в сторону неведомого спасителя, ученый произнес заветные слова.
— Ну, как я и думал, раньше проклятие тянуло из тебя кучу сил, а сейчас этого нет, вот и непривычно. — Он выключил аппаратуру, Реборн оделся в привычный костюм и опустил полы, столь дорогой его сердцу, шляпы. — Над возвращением возраста я сейчас работаю.
— Ты ведь сообщишь? — произнес Реборн уже на выходе из помещения, прекрасно помня про способность Верде исследовать, что-либо на протяжении долгого периода.