Долг, честь, мужество

Пылев Станислав Семенович

— Да, но должна же быть во всем этом какая-то цель, — вставил Качалов. — Для чего нужны были такие накопления? Ведь Овеченский, наверно, прекрасно понимал, что виллу построить не сможет, заниматься частным предпринимательством — тоже. Разве только для того, чтобы покупать таких хищниц, как эта Марина. Но ради этого жить в постоянном страхе...

— Да, жизнь с оглядкой — двойная жизнь. А по сути, никакой жизни и нет, — согласился полковник. — Но мы отвлеклись. Итак, я считаю, что с той тяжелой ношей, какую должны были бы составлять запасы Овеченского, он вряд ли стал бы путешествовать. Сожительница рассказывала, что у него была большая сумма в аккредитивах. Но не думаю, что это вся его наличность. По опыту знаю: такие всегда помнят о «черном дне». Поэтому

перед нами встает загадка: куда он спрятал золото и драгоценности? Скорее всего, это место в Москве. Здесь Овеченский жил с рождения, здесь ему все знакомо до мелочей. Значит, прятать здесь удобнее всего. Причем сделал он это, по-моему, накануне своего отъезда из столицы. И я объясню, почему так думаю. Приблизительно за месяц до отъезда Овеченский навещает Анастасию Ступак и от нее узнает о нависающей угрозе. Он сразу берет расчет. Потом однажды на даче сожительница преподносит ему второй сюрприз: ее вызывали в уголовный розыск. Овеченский начинает метаться, искать выход. Ему надо немедленно исчезнуть, но для этого есть два препятствия: первое — золото, второе — сожительница. И он решает, как их преодолеть. На любовницу у него просто не хватило времени. Уверяю, что он бы нашел исполнителя и эта пустая бабенка поплатилась бы жизнью, но ему пришлось тянуть ее за собой, чтобы уехать скорее и сбить нас со следа. Теперь о золоте. Спрашивается: был ему расчет везти с собой всю эту дорогую мишуру? Никакого расчета. Вдруг его уже «нащупали» и в дороге задержат? А так он налегке... Допускаю, что он мог припрятать свое богатство где-то в пути, но вряд ли. Дома, говорят, и стены помогают. Значит, где-то в пределах Москвы или на даче. А по дороге, как сообщила сожительница, они никуда не заезжали.

— А может быть, она все лжет, товарищ полковник?

— Допустим, что это так. Значит, она видела, где он прячет свои запасы. В этом случае беспокоиться нечего. Ведь сейчас она наверняка поняла, что с Овеченским что-то не так и что ищем мы его не из простого любопытства. Значит, она или придет к нам, или сама отправится на заветное место. Отправится и приведет туда за собой наших ребят. И все же я считаю, что тайник Овеченского в Москве или в ее окрестностях. Да, это матерый хищник. Меня только удивляет, почему он ни разу не привлекался к ответственности. Плохо еще работаем, капитан, плохо. Да и теперь мы его нащупали непростительно поздно.

Как-то, возвращаясь в очередной раз с кладбища, Овеченский решил позвонить Настасье. Он набрал номер и с трепетным волнением стал ждать ответа. Но вот в трубке что-то щелкнуло, и послышался детский голос:

— Вам кого? Славик, это ты балуешься? Я скажу твоей маме.

— Где тетя Настя? — спросил Овеченский.

— Ой, дяденька, — зашепелявил ребенок, — вы не водитесь с этой тетей, ее в тюрьму забрали. А теперь мы тут живем...

Овеченский повесил трубку. Он был уверен, что так оно и должно было случиться, но тем не менее этот телефонный разговор заставил его поторопиться. Теперь Аким Акимович упорно и настойчиво искал помощников.

В Измайловском парке он набрел на компанию картежников. Те, завидев солидного пожилого мужчину, спрятали карты и завели праздный разговор. Аким Акимович подошел к ним, присмотрелся, определил, что здесь, пожалуй, может найтись подходящий человек, и решил проверить. Он шагнул в круг и обратился к здоровенному рыжеватому парню с татуировкой на руках:

— Ну-ка, дай колотушки!

— Что вы, товарищ, какие колотушки? Я и слова такого не знаю, — скорчил удивленное лицо парень. — Я в жизнь...

Овеченский не дал ему договорить. Ловким и сильным движением оттолкнув парня, он выхватил карты у него из рук. Компания ощетинилась. Рыжеволосый сунул руку в карман. Все встали и зашушукались.

— Цыц! — прикрикнул Овеченский. — С потрохами проглочу! А ты, — он указал на рыжеволосого, — чем за перо хвататься, лучше бы подумал, как сделать игру веселей.

Картежники опешили. Они присматривались к незнакомцу все с большим уважением. А когда он швырнул на траву две

десятки и послал за водкой, то этим жестом окончательно покорил всех.

Себе в помощники Овеченский выбрал рыжеволосого с татуировкой. Оказалось, что он, отбыв срок за карманную кражу, недавно вернулся из колонии и теперь стоял на перепутье, размышляя, то ли браться за старое, то ли окончательно порвать с прошлым. Идти «ишачить» ему совершенно не хотелось. Овеченский растолковал ему, что можно подработать на винишко, придется лишь помахать лопатой, дал небольшой задаток и условился с ним о встрече. После этого Аким Акимович стал готовиться к решительной ночи.

Хотя Григорий Дмитрук до поступления на работу в милицию служил на пограничной заставе и имел на своем боевом счету задержание нарушителя, его для начала поставили на «спокойный» пост — рядом с кладбищем. Выработанная годами службы на границе наблюдательность позволила сержанту Дмитруку через какой-нибудь месяц знать в лицо всех постоянных посетителей кладбища и жителей прилегающих к нему домов. Не ушел от внимания постового и статный бородатый мужчина в очках с портфелем из крокодиловой кожи. Григорию Дмитруку поведение незнакомца показалось странным. Он не шел к какой-либо могиле, как все, а только маятником ходил взад-вперед на небольшом отрезке дорожки. Милиционер сначала думал, что бородатый назначает здесь кому-то свидание. Но к нему никто не подходил, наоборот, он даже уклонялся от встреч с людьми. Тогда Дмитрук решил, что это, наверное, писатель или ученый, который нашел себе уединенное место для размышлений. Однако сержант не переставал внимательно приглядываться к незнакомцу. Теперь, когда приближалось «его» время, постовой заранее уходил в укрытие и наблюдал. Он знал, откуда появится этот чудаковатый человек, в каком месте замедлит шаг, где остановится.

Дмитрук недавно подал рапорт о зачислении в специальную школу милиции — хотел стать сотрудником уголовного розыска, поэтому он старался постоянно оттачивать приобретенные на границе навыки. Часто для тренировки он выбирал какого-нибудь человека и изучал его характер на расстоянии, благо его «спокойный» пост позволял это. Сейчас он выбрал бородатого.

Григорий Дмитрук уже привык к посетителю. В конце концов он твердо поставил ему «диагноз»: это человек умственного труда — и стал подыскивать другой объект для своих упражнений. В это время к кладбищу подошла миловидная блондинка, за ней сержант и стал следить. Он проводил ее взглядом в ворота кладбища и не упускал из виду до тех пор, пока она не скрылась за поворотом центральной аллеи. Но тут его взгляд опять наткнулся на бородатого. На этот раз он не ходил взад-вперед по дорожке, а, стоя у могилы, надавливал ногой на лопату, как бы зондируя почву, и постоянно озирался. Но, как только поблизости от него появлялись люди, сразу же брал веник и начинал подметать вокруг могилы. Пришлось отнести «ученого» к подозрительным личностям. Сдавая смену, Дмитрук доложил о нем начальнику отделения милиции. А тот позвонил в «вышестоящую инстанцию».

...Хотя уже приближалась ночь, Качалов и Струмилин тут же сели в оперативную машину и через несколько минут вышли возле кладбища. Им было приказано не трогать бородатого до тех пор, пока они не выяснят все необходимые обстоятельства.

Капитан Струмилин толкнул калитку, но она не подалась. Посмотрел — замок. Пришлось отыскивать в стене лаз.

На кладбище было тихо. Только слегка шумели на весеннем ветру тяжелые от набухших почек ветви деревьев да шуршали шинами за забором редкие автомобили.

В первую очередь Качалов и Струмилин решили установить, кому принадлежит могила, интересующая бородатого.

Сторож, сутулый кряжистый старик, впустил их к себе сразу и безбоязненно. Разговаривая, он по-особому произносил букву «о», и капитан догадался, что перед ним бывший служитель культа.

— Извините, отец, что мы побеспокоили вас в столь поздний час, — начал Сергей Владимирович, — но дела у нас неотложные, — и Качалов, протянув сторожу удостоверение, начал объяснять цель своего прихода.