Долгая дорога к логу
Шрифт:
Он снова сунул нос в мешок.
– Три штуки хватит?
– со вздохом спросил Кулак.
– Хватит, хватит... Давай.
Старик запихал крылатку обратно и отдал мешок Кандиду. Кандид привязал его на пояс. Кулак сел на свое место и стал нащупывать горшок с настойкой.
– Хочешь настойки, Молчун?
– спросил Кулак, отхлебнув.
– Ну давай,- сказал Кандид.- Пойду я уже, пора мне. А ты спи.
Кандид вытащил из своего мешка фляжку, нашел настойку и наклонился над горшком. Отогнав рукой жуков, он наполнил фляжку и направился
– Все-таки воняет у тебя тут,- сказал он Кулаку напоследок.
– А ты не нюхай, шерсть на носу!
– проворчал Кулак, роняя голову на грудь.
– А то один вот тоже все нюхал, нюхал, засветили ему в нос, так он больше уж не нюхает, и нюхать-то вовсе разучился, шерсть на носу...
Кандид вышел наружу и направился к своей хижине. Жена уже спала, и он, немного постояв в раздумье, решил ее не будить. Затем взял еще один мешок - побольше, в котором лежали веревки, костяные крючья и прочее снаряжение, закинул мешок за спину, сунул за пояс пару ножей, топор и вышел на улицу.
Вокруг никого не было, возле поваленного дерева вдали тоже было пусто. Кандид сел в траву и обхватил руками колени. Тут же рядом, как по мановению волшебной палочки, возник Рыжий.
– Уходишь?
– спросил он.
Кандид молча кивнул.
– А завтра пойдем вместе на колотунов охотиться?
– Не знаю,- ответил он.- Наверное, завтра никакой охоты не получится.
– Почему, Умник?
– Давай подождем до завтра. Вот вернусь - и посмотрим.
– А на луну меня с собой возьмешь смотреть?
– Если захочешь - возьму... Ты почему спать не идешь?
– Неохота,- отозвался Рыжий.- Я, как безлицый, теперь стану: ни спать, ни есть не буду... У-у!..
Парень присел на корточки, ссутулился и вразвалку стал передвигаться мелкими шажками, изображая безлицего.
– Умник,- вдруг сказал он.- Интересно, а почему безлицые не спят, не едят, не пьют?..
– Кто это тебе сказал?
– Ну... все знают...
– Просто никто этого не видел, Рыжий. Потому и говорят.
– А почему говорят, если никто не видел?
Кандид открыл рот, но не нашелся, что ответить Рыжему. Тот сел на траву напротив Кандида и снова спросил:
– А еще говорят, Умник, что безлицые на деревьях живут? Там, высоко-высоко...
– Нет, в это я не верю,- сказал Кандид, вспомнив тонкие суставчатые лапы безлицых.- Чтоб жить на деревьях нужны совсем не такие...
– "Конечности" чуть не сказал он - ...не такие лапы.
– А где они тогда днем прячутся?
– не унимался Рыжий.
– Не знаю я, Рыжий,- вздохнул Кандид.- Мы про них ничего не знаем. Только вот плохо это или хорошо?
– А я их терпеть не могу!
– скривился Рыжий.- Противные они какие-то. На них смотришь: как будто они скользкие, как улитки... фу-у... И зачем это они к нам на стоянку все время приходят?..
Кандид ничего не ответил. На душе у него опять стало тревожно.
– А правда, Умник,- спросил Рыжий,- будто на месте нашей стоянки
– Может, и была. Старики говорят, что была. После Одержания в лесу много деревень исчезло.
– А потом, когда Осушение началось?.. Наверное, на Твердых землях сейчас снова деревни строят. Те, кто не боится там жить. Ты был на Твердых землях, Умник?
– Не был...
И что же это такое, подумал Кандид обеспокоенно. Он понюхал воздух и вновь уловил еле заметный запах, доносящийся откуда-то с юга. Очень ему не нравился этот запах.
– Слушай, Рыжий,- сказал он.- Ты чувствуешь какой-нибудь запах? Как-то необычно так пахнет... Раньше так не было. Парень шумно втянул носом несколько раз.
– Вроде бы, нет никакого запаха,- пожал плечами он.- Тебе, видно, показалось, Умник. Нет никакого такого запаха... Показалось тебе, наверное.
– Не показалось,- сказал Кандид задумчиво.- Запах есть. И он мне почему-то не нравится.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Когда Синяя чаща осталась далеко позади, Лохмач объявил передышку и остановил рой светляков, летевший впереди. Чуть отклонившись от пути, они выбрали более или менее свободное от зарослей место и расположились на теплом мхе возле разлапистого ягодного куста. Светляки послушно облепили его листья. Лохмач, напряженно молчавший и зыркавший глазами по сторонам все время, пока они шли мимо Синей чащи, теперь стал возвращаться в свое нормальное состояние.
– Ну, кажется, пронесло...
– облегченно бухнул он, ставя мешок между ног.- Уж как я ее не люблю, эту Синюю чащу, терпеть я ее просто не могу...
– Кто это тебя ей так напугал?
– сказал Сухой, вытаскивая из недр своего мешка кусок вяленого мяса.- Ничего там особенного нет, разве что синяя...
– Как же это ничего особенного?
– возразил Лохмач, взмахнув руками.- Разве может быть ничего особенного, когда мимо нее идешь и со страху трясешься! Известное дело: от синей травы ничего хорошего не жди, а там, кроме травы, и кусты, и цветы, и даже некоторые деревья синие... Иду, а по спине мурашки шныряют, ноги подгибаются, думаю, того и гляди сейчас чудище какое выбежит!
– Подумаешь: синие,- сказал Сухой.- Ну и что? Чаща как чаща.
– Туда лучше не соваться,- заметил Ворчун.- Народ всякое про нее говорит. Идешь себе мимо - и иди, а туда заходить вовсе и ни к чему. А то зайдешь ты в Синюю чащу, понимаешь, да потом и не выйдешь уже обратно.
– Вранье все это про чудищ...
– сказал Сухой.- Нет там никого. Пусто и все. Что же тут страшного, ничего страшного тут нет.
– Как же нет ничего страшного,- снова не согласился Лохмач,- когда мне до сих пор страшно? Уж далеко мы от нее отошли, а все равно не по себе. Мужики говорили, в этой чаще уроды появляются. Я их не видел ни разу и не хочу видеть, и в чащу эту проклятую не пойду, лучше ее подальше обходить...