Долгая игра

Барнс Дженнифер Линн

Я открыла на своём телефоне свою фотографию, сделанную Вивви, и подтолкнула телефон к директору.

«ДВОЙНЫЕ СТАНДАРТЫ».

Рэлей уставился на фото так, словно это была змея.

— Двойные стандарты здесь не причём, — коротко сказал он. — Уверяю вас, если бы мисс Роудс была парнем, всё сложилось бы точно также.

— Можете сказать это прессе, когда они попросят вас процитировать, — услужливо предложила я. — Я не была уверенна в том, что их заинтересует наш небольшой протест, но учитывая то, что в нём участвует

дочь вице-президента… возможно, кто-нибудь посчитает его интересным.

— Вы мне угрожаете?

— Я предполагаю, — сказала я директору.

Директор выглядел так, будто он вот-вот бросится через стол, чтобы перегрызть мне глотку.

— Я не просил мисс Роудс снимать свою кандидатуру. Я предположил, что это было бы разумным ходом.

— Настойчиво предположили, — произнесла я.

— Ладно, — парировал он. — Настойчиво предположил.

Я потянулась к своей сумке и достала оттуда стопку фотографий. Мой последний телефонный звонок принёс свои плоды.

— Я настойчиво предположу, — сказала я директору, — чтобы вы взглянули на это, а потом сказали мне, что в Хардвике нет двойных стандартов.

Я подтолкнула к нему фотографии. К счастью для меня, девятиклассники из команды по лакроссу всё ещё не забыли о том, как старшеклассники над ними издевались. И, как оказалось, они сделали несколько очень интересных снимков на парочке организованных командой вечеринок.

— Мне очень нравится та, на которой Джон Томас Уилкокс висит вверх ногами над бочонком пива, — в моём голосе слышались нотки сарказма. — Совсем не такая инкриминирующая картина, как девушка, облокотившаяся на стену без капли алкоголя на виду.

Директор пролистал фотографии.

— Откуда вы их взяли?

— Разве это важно? — спросила я.

— Полагаю, вы хотите, чтобы я предложил мистеру Уилкоксу также снять свою кандидатуру?

— Вы могли бы это сделать, — сказала я. — Конечно, тогда вам придётся разрешить ученикам номинировать кого-то ещё, чтобы Генри Маркетт не был единственным кандидатом, — мои губы изогнулись в едва заметной улыбке. — Уверенна, ученики смогут без проблем найти другого кандидата женского пола.

— Да-да, — произнёс директор, наконец найдя выход из положения. — Конечно, — затем он осознал, что я всё ещё улыбалась.

— Забавно, — сказала я. — Все говорят мне, что я должна выдвинуть свою кандидатуру.

Я практически видела, как перед глазами пришедшего в ужас директора мелькает такое развитие событий. Последнее, чего он хотел, так это увидеть меня у власти.

— Возможно, — сквозь сжатые зубы произнёс он, — я могу ещё раз поговорить с мисс Роудс. Убедить её, что я был… резок. Что она должна участвовать в выборах.

— Думаю, так будет лучше.

— Ваш небольшой социальный эксперимент исчезнет, — ровно произнёс он.

— Мы удалим фотографии, — согласилась я. Я поднялась на ноги и повернулась

к двери. На полпути к ней, я остановилась. Я чувствовала, как за моей спиной директор кипит от ярости.

Не только он был зол.

— В мою первую неделю в этой школе, — не оборачиваясь, произнесла я, — старшеклассник хвастался фотографиями обнаженной девятиклассницы.

Я не сказала, кем была эта девушка. Не сказала, кем был парень. Эта правда мне не принадлежала — а ему не нужно было знать. Он должен был знать лишь то, что эта ситуация с Эмилией не появилась из неоткуда. В ней была виновата администрация Хардвика, и то, как он повёл себя с Эмилией, имело значение.

— Я — единственная причина, по которой эти фотографии не были распространены, — со сталью в голосе продолжила я. — Возможно, вы считаете, что от меня одни неприятности, директор, но, поверьте, я решаю куда больше проблем, чем создаю.

ГЛАВА 19

Когда Боди забрал меня из школы, я увидела на заднем сидении его машины складной саквояж для платьев.

— Айви идёт на какое-то мероприятие? — спросила у него я.

— Неа, — не спеша уточнять, Боди миновал ворота Хардвика и кивнул охраннику. — Ты идёшь.

Я подозрительно оглядела саквояж.

— Что за мероприятие?

— Кое-кто настойчиво требовал твоего появления на нём.

Мне не нужно было спрашивать о том, кто мог потребовать подобного.

— С каких пор Айви поддаётся требованиям Уильяма Кейса? — спросила я.

— С тех пор, как монсеньёр Стезя-добродетели поддержал просьбу своего отца.

Я подняла бровь.

— Монсеньёр Стезя-добродетели? — сухо произнесла я. Он явно имел в виду Адама, но его прозвища были…

— Не лучшее прозвище, — согласился Боди. — Неделя выдалась долгой.

Прошло всего четыре дня с тех пор, как к Айви пришел Уолкер Нолан. Три дня с момента взрыва. Два дня назад я доставила сообщение о том, на какую группировку работала Даниэла Николае.

— Я знаю, что Айви не хочет, чтобы я что-то знала, но можешь хотя бы сказать мне, что она не делает ничего глупого? — спросила я. — Что она просто работает с прессой и устраняет утечки информации, а не расследует намерения этой террористической организации?

Последовала пауза.

— Айви никогда не делает ничего глупого, — сказал мне Боди.

Он не сказал, что она не расследует работу террористической организации.

— Конечно делает, — ответила я, думая о том, как она пришла за мной, когда меня похитили, и обменяла свою жизнь на мою. — Она — Кендрик. Геройское самопожертвование у нас семейное.

Я нашла в саквояже белое платье в пол, с шелестящей юбкой. Серебристая отделка тесьмой обрамляла мою талию и подчеркивала вырез на моей ключице.