Долгая ночь Примы Центавра
Шрифт:
– Это было бы неразумно. Если он живет по поддельным документам, почему тогда прибыл по настоящим?
– возразил Вир.
Зак ухмыльнулся.
– Очень хорошо, мистер Котто. Вы могли бы стать видной фигурой в такой захватывающей области, как безопасность.
– В самом деле? Вы так думаете? Или вы просто шутите?
– Я шучу.
– Ох!
– Вир слегка упал духом.
– Но вы правы. Нет смысла прибывать на станцию под настоящим именем, а затем повсюду использовать фальшивое. А это заставляет меня вернуться к первоначальной версии: Рема Ланаса нужно искать
– Нет, - поспешно ответил Вир.
– Я с этим справлюсь сам. Я, видите ли… Я друг семьи. Я обещал уладить все это лично. Это что-то вроде… дела чести.
– Вот как. Дело чести.
– Совершенно верно. Что ж, мистер Аллан, спасибо за помощь. Я был бы вам очень обязан, если бы вы переслали фотографию Рема Ланаса и записи о нем в мою резиденцию.
Вир встал, потряс руку Заку, так неистово, что едва не оторвал её от запястья, а затем выскочил из офиса со всей прытью, на которую был способен.
Когда, слегка запыхавшись, он добрался до своей двери, то остановился возле нее и попытался собраться с мыслями. Оба сердца бились учащенно, но вовсе не от быстрого бега, а, скорее, от волнения, причин которого Вир даже и сам не понимал. Но теперь у него было уже отчетливое ощущение, что грядет нечто важное… Причем Лондо знал, что именно. Но Лондо не скажет ему больше, чем уже сказал, не даст ему никаких подсказок, кроме тех, которые уже дал.
Не скажет? Или… не сможет сказать?
Мыслимо ли такое, чтобы Лондо просто не имел возможности сказать ему все напрямую? Это казалось абсурдным. В портретной галерее они с Лондо были наедине. Значит ли это, что во дворце нет такого места, где императора не подслушивали бы и не шпионили бы за ним, и Лондо знает об этом? Но тогда они могли бы выйти наружу, найти место, какое-нибудь место, любое место - которое было бы укрыто от любопытных глаз и ушей. Лондо, несомненно, достаточно искушен, чтобы отыскать какое-нибудь тайное убежище.
Может быть, кто-то ухитрился имплантировать Лондо следящее или подслушивающее устройство? Но тогда, почему он с этим смирился? Почему ничего не предпринимает? Он ведь император. Император Республики Центавра! Пусть даже Республика по большей части лежит в руинах, но она по-прежнему существует. И значит, должно быть уважение к титулу, если уж не к человеку, который его носит.
Но с другой стороны, возразил Вир сам себе, я ведь убил предшественника Лондо, так что мне ли говорить об уважении…
Если дело обстоит именно так… Если Лондо попался в сети какого-то заговора, кто мог бы стоять за этим?
Дурла. Вот ответ на все вопросы.
Допустим, рассуждал Вир, Дурла каким-то образом шантажирует Лондо. Допустим, он раскопал что-то очень грязное в грязном прошлом Лондо, и вытребовал власть в обмен на молчание. И пока уговор соблюдается, он держит Лондо на коротком поводке.
Однако интересно, что же такого мог узнать Дурла, чтобы заставить Лондо смириться?
Все это дело привело Вира в крайнее раздражение. У Вира возникло тревожное предчувствие, что он также может попасть под удар. Дурла, несомненно, знал всю его подноготную, так что все, конечно, зависит от того, насколько серьезно Дурла воспримет его, как угрозу, и от того, окажется ли Вир - намеренно или нет - помехой для Дурлы на пути к достижению его целей, какими бы они ни были.
У Вира закружилась голова, и он, наконец, открыл свою дверь и вошел в резиденцию, и чуть ли не на фут подпрыгнул вверх, услышав чей-то голос:
– Привет!
Вир прислонился к стене, схватившись за свое основное сердце.
– Мистер Гарибальди, - сумел, наконец, выдавить он из себя.
– Что вы здесь делаете? Как вы сюда вошли?
– Когда работаешь начальником службы безопасности, - ответил Майкл Гарибальди, поднимаясь с кресла, в котором он, удобно устроившись, поджидал Вира, - у тебя накапливается некоторое количество кое-каких полезных вещей. И ты так к ним привязываешься, что не можешь расстаться, даже когда поднимаешься вверх по служебной лестнице на пост главы службы охраны Президента Альянса. Кстати, о Президенте… он хотел бы вас видеть.
– В самом деле?
– Да. А что? Что вам не нравится?
– Не нравится?
– Вир попытался хихикнуть.
– С чего вы взяли?
– Ну, когда вам что-нибудь не нравится, вы начинаете слегка похлопывать ладонями, как раз так, как сейчас.
– Что? Ах, это. Нет, нет… Просто у меня сейчас небольшие проблемы в малом круге кровообращения, и я пытаюсь разогнать кровь.
– Вир некоторое время молотил ладонями, а затем продолжил.
– Ну, кажется, все в порядке, - и он крепко сложил руки на груди.
– Зачем Президент хочет меня видеть?
– Не могу знать. Как всегда… «Наше дело не спрашивать, наше дело или то, или это»… ну, сами знаете.
– Да, конечно, знаю. Хотя… пожалуй, на самом деле не знаю. «Наше дело или то, или это»… или «что»?
– Или исполни, или умри.
– Ах! Какое изумительное высказывание.
– прокомментировал Вир без всякого энтузиазма в голосе.
– Просто цитата. «Атака легкой кавалерии». (20)
– Ох! А «кавалерия» - это что, опасная болезнь?
Гарибальди, ухмыльнувшись, вздохнул и направился к двери.
– Объясню по дороге, - сказал он.
Они вышли и направились по коридору. В голове Вира воцарился еще больший беспорядок. Гарибальди, как всегда, даже не намекнул, что у него на уме. Что он знал? Как много он знал? И что Вир знал о том, о чем знал Гарибальди?
Гарибальди болтал о чем-то абсолютно постороннем. Вир продолжал улыбаться и периодически поддакивать, старательно делая вид, что он внимательно слушает, чего на самом деле, конечно, не было. И тут он краем глаза заметил нечто.