Долгая ночь Примы Центавра
Шрифт:
– Зачем спрашиваешь разрешения? Разве я могу тебе в этом воспрепятствовать?
Тимов, никак не реагируя на слова Лондо, обходила тронный зал по периметру и по пути ровным тоном говорила:
– Потому, Лондо, что ты здесь окружен людьми, которые не относятся к тебе иначе как к императору. Но ты большую часть своей жизни императором не был. Ты гораздо больше привык, чтобы к тебе относились просто как к Лондо Моллари. Это твое естественное состояние, и мне кажется, в глубине души ты мечтаешь вернуться в те дни. Именно поэтому ты так одинок…
Лондо подозрительно покосился на нее.
– Кто
– Никто, - ответила Тимов, слегка передернув плечиками.
– Я просто высказала свое предположение…
– Ну не-е-е-ет, - Лондо погрозил ей пальцем.
– Теперь-то мне все ясно. Ты поговорила с Сенной, не так ли?
– Сенна… - Тимов старательно нахмурилась.
– Кажется, я не могу припомнить никого с таким именем.
– Не пытайся обманывать меня, Тимов. В этом деле я гораздо опытнее тебя, и потому с легкостью могу определить, когда мне начинает врать любой, даже самый опытный из врунов. А тебя ну никак нельзя считать опытной в этом деле, поскольку, напротив, ты всегда говоришь в точности то, что думаешь, без исключений. Я даже думаю, что если ты начнешь врать мне, у тебя просто челюсть отломится.
– Что ж, буду считать это комплиментом, - вздохнула Тимов.
– Да. Сенна говорила со мной.
– Ага! Я так и знал.
– Она беспокоится за тебя, Лондо. Небесам ведомо, что вокруг тебя слишком мало тех, кто действительно беспокоится о тебе. Всех волнует лишь то, как бы использовать твою власть для укрепления своих собственных позиций, или как лучше с твоей помощью решить свои собственные проблемы.
– А это тебе откуда известно?
– Потому что я знаю, как работают мозги наших сограждан, Лондо. Я знаю, в каких ситуациях какие игроки какую игру начинают вести.
– А что за игру ведешь ты, Тимов?
– спросил Лондо, указав на нее пальцем.
– Ждешь ли ты, что я поверю, будто тебя привело сюда исключительно беспокойство обо мне? Учти, что в это я готов поверить столь же охотно, как и в то, что ты никогда не слышала о Сенне.
– А я и не собираюсь с тобой церемониться, Лондо. Я устала от того, что ты держишь меня на расстоянии. Мне, как жене императора, полагаются статус, власть, деньги. А сам ты не удосужился ни связаться со мной, ни вызвать меня сюда, чтобы я могла, как это и положено жене императора, блистать при твоем дворе.
– Ты сама раньше не хотела ничего.
– Это правда. Земли и поместья дома Моллари просто великолепны, и мой жребий в этой жизни несомненно гораздо лучше, чем у несчастных Даггер и Мэриэл…
– «Несчастные» Даггер и Мэриэл?
– фыркнул Лондо.
– Ты хочешь сказать, что испытываешь к ним некую жалость?
– Нет, я не стану оскорблять твои лучшие чувства подобными заявлениями. Но как я слышала, в последнее время дела у них шли довольно мрачно.
– И ты пыталась уладить их дела, истратив на это те деньги, которые я тебе даю?
– Конечно, нет, - в свою очередь фыркнула Тимов.
– Я сделала для них ровно столько, сколько они сделали бы для меня в подобной ситуации.
– Как всегда, Тимов, на тебя можно положиться.
– Именно так. Ты, Лондо, как всегда, язвишь, но ведь на меня и в самом деле всегда можно положиться, и ты это знаешь. Держу пари, что даже сейчас, когда мы разговариваем,
– То, что «она» думает, - с несчастным видом повторил Лондо.
– … и никогда не предаст тебя. Ты ведь сам так сказал, Лондо. Со мной ты всегда точно знаешь, чего ты стоишь. (32)
– Только вот мое положение теперь несколько изменилось, Тимов, если ты это заметила. Я теперь император. Ставки очень возросли.
– Но не для меня. Для всяких там Дурлы, Лионэ и им подобных, для тех, из кого и состоит весь твой двор. Для них, может быть, что-нибудь и изменилось. Им теперь может быть выгодно убрать тебя с дороги, чтобы самим попытаться захватить власть. Но какой бы властью ни обладала я, вся эта власть исходит только от тебя, Лондо, она существует лишь благодаря тебе. Если ты уйдешь, то уйду и я тоже. Получается, что я все поставила на тебя.
– Значит, дело не просто в деньгах. Ну, скажи, ведь деньги - это, в самом деле, далеко не все, что тебя заботит?
Тимов медленно подошла к окну и оглядела открывавшийся вид Примы Центавра. Лондо отметил про себя, что Тимов заодно провела рукой в белоснежной перчатке по подоконнику, после чего взглянула на пальцы. Результат ей явно не понравился, потому что она покачала головой с мягкой укоризной. Лондо взял на заметку, что необходимо поговорить об этом с уборщиками.
– Если бы меня волновали только деньги, Лондо, - сказала Тимов после долгого размышления, - я бы не стала давать свою кровь, чтобы спасти твою жизнь несколько лет назад, когда ты лежал при смерти на Вавилоне 5. Мне оставалось лишь подождать несколько часов, пока ты умрешь, и я получила бы в наследство - на троих с Даггер и Мэриэл - все твои поместья. (33)
– А я уж думал, ты никогда мне в этом не сознаешься.
– А я и не собиралась. Мне казалось… - Тимов внезапно умолкла, обернулась и уставилась на Лондо.
– Погоди. А откуда ты… узнал? Ты ЗНАЛ?
– Конечно, знал. Ведь ты же не считаешь меня дураком?
– Но… но откуда?
– Один из медицинских работников Франклина однажды упомянул вскользь, что мне делали переливание. А у меня достаточно редкая группа крови, и я знаю также, что такая же точно и у тебя, я запомнил это еще с наших предсвадебных медицинских тестов. И потому я прямо спросил у этого медтехника, была ли донором ты. И ему пришлось признаться, но он очень просил, чтобы я никому больше не говорил об этом.
– Так вот почему из всех нас ты выбрал именно меня, чтобы оставить своей единственной женой.
У окна стоял небольшой диванчик с маленькой подушкой, и Тимов присела на него, в изумлении качая головой.
– Этот медтехник умолял меня сохранить мою догадку в тайне, поскольку очень боялся, что доктор Франклин узнает о том, что он - как там говорят Земляне?
– расщебетал об этой тайне. Так почему же ты все-таки решила признаться, после стольких лет?
– Для того, чтобы ты понял, - ответила Тимов, слегка растерянная из-за того, что не удалось добиться эффекта неожиданного раскрытия драматической тайны, - что на меня действительно можно положиться.