Долгая ночь (сборник)

Попова С. Н.

Прахов крутнул телефонный диск. Сказал резко:

— Валентина Петровна, возьми-ка ведомость по бригаде Каримова и зайди ко мне.

Главбуха ждали минут двадцать — не дождались. Вместо нее пришла кассир, молча положила на стол перед Праховым ведомость, молча ушла.

Кравцов улыбнулся:

— А что, товарищи руководители, видно, страшнее этой кошки у вас в совхозе зверя нет?

Для бесед с людьми Прахов отдал красный уголок и комнату ушедшего домой главбуха. К вечеру картина стала ясной: Каримов и два его подручных вытворяли все, что хотели. Четырнадцать членов бригады кормят сами, в совхозную

столовую ходить не велят, за еду берут, сколько считают нужным, пишут какие-то отчисления и начисления, за что, куда — непонятно.

Один из шабашников — сумрачный мужик с рассеченной губой, — тиская в руках шапку, в отчаянии сказал Кравцову:

— Хоть посади, начальник, только забери из бригады! Я такого и в колонии не видал!

Мужик оказался алиментщиком. В бригаду к Каримову подался подработать деньгу, чтобы стерве своей, бывшей, значит, жене, не перепало, она их с нынешним своим хахалем все равно пропьет, детишкам ничего не достанется. Хотел часть тех денег положить на двух своих девчонок, а что теперь класть?

Ему начислили три тысячи с хвостиком, он правда на том свинокомплексе пластался от зари до зари. А Азраил, каримовский прихвостень, деньги забрал, да еще по морде врезал. Половину себе оставил, остальное вернул, сказал: тебе, прохиндею, и этого много, все равно просифонишь!

Мужик от горькой обиды всхлипнул:

— Где же она, справедливость-то, гражданин майор? Нет, вы меня заберите от них, раз такое дело!

Кравцов удивился:

— А чего сам не уйдешь?

— Куда же я к чертям собачьим уйду? Каримов паспорт отобрал. Он у всех бригадников паспорта первым делом забирает, чтобы не разбежались.

По ведомости за октябрь в бригаде значилось не семнадцать человек, а девятнадцать: кроме тех, кто работал, Каримова и двух его подручных числились еще некто Темир Челухоев и Селим Тагиров, хотя в бригаде их никто и не знал, и не видел. И деньги им начислены немалые: одному три тысячи триста рэ, другому — четыре тысячи. На месте подписей — каракули какие-то. Кассир, когда ее спросили, не смутилась: за этих двоих получил Азраил Магометов по их паспортам и доверенностям. Где доверенность? У Азраила и осталась, так велела Валентина Петровна по просьбе Каримова. Ну и что, что нарушение? Главбуху виднее. Раз приказала, значит, за свои действия отвечает...

Магометов кипятился, нервничал:

— Чего хочешь, начальник? Я для этих ублюдков и мясо покупаю, хлеб, картошку. А сколько они водки вылакали — море, океан! Я им варю и жарю! Они должны совесть иметь. Да они благодарить меня должны, гниды подлые... Челухоев и Тагиров — кунаки мои, они месяц ишачили, потом заболели, домой уехали, кого хочешь спроси! Расчет со всеми по-честному сделали, начальник!

— Где покупал, сколько платил, как вел учет продуктов, кто подтвердит?

Азраил от гнева аж покраснел:

— Зачем мне документ? Зачем учет? Я сам себе верю.

Поздним вечером, уже в райотделе Новиков зашел в кабинет Кравцова и плотно прикрыл за собой дверь.

— Неприятный сигнал, товарищ майор. По дороге при всех доложить об этом я не мог...

Сигнал и вправду оказался тревожным: тот алиментщик, что просил забрать его из бригады шабашников, оказывается, не раз видел с Каримовым милицейского шофера Белоева. И нынче он был за час до нашего приезда. Тоже о чем-то шептался с Каримовым, который тут же укатил в райцентр и не был при выдаче денег.

Кравцов оторопело смотрел на Новикова.

—

Да как же это так, ведь Белоев — наш товарищ, второй год в милиции. Ты понимаешь, какую вину возлагаешь на парня? Тут надо все досконально и осторожно перепроверить.

На то, чтобы добиться проведения в совхозе «Гуляевский» ревизии, Кравцов убил две недели, да на саму ревизию ушел месяц. Но то, что вскрылось, оказалось ошеломляющим.

Свинокомплекс, о котором с такой гордостью говорил Прахов, обошелся совхозу втрое дороже своей реальной стоимости. И речь шла не о качестве строительства — у комиссии к этому особых претензий не было, а о том, что комплекс оказался без водопровода и оборудования, хотя положенные на это деньги были израсходованы. Куда они ушли?

Указывая на акт ревизии, Кравцов прямо спросил об этом директора совхоза. Прахов улыбнулся нехорошо, одними пухлыми губами:

— Вот и ищи! За расценки и объемы работ отвечает совхозный прораб, с него и спрос! Завысил? Приписал? Подогнал зарплату под договор? Если найдешь — пусть платит из своего кармана! Прахов за его разгильдяйство или там злоупотребления свою голову на плаху не положит!

Секретарь парткома Журавский вскипел:

— Я тебе, Прохор Матвеевич, сколько раз говорил: гони Каримова в шею! В других хозяйствах как умные люди делают: бригада из своих, совхозных, кладет летом фундамент, а осенью, после уборки, наваливаются всем миром и зиму строят. Ни тебе переплат, ни шабашки, ни рвачества. А у нас Каримов — весь свет в окошке.

Кравцов перелистнул несколько страниц акта:

— Ладно, черт с ним, с Каримовым и его подручными, мы сами как-нибудь разберемся, дело нехитрое. Вы мне вот еще что объясните...

Ревизоры установили два факта чистейшей «липы»: на благоустройство поселка в прошлом году ушло без малого десять тысяч. Директор все расходы утвердил, главбух завизировала, есть и ведомости на выплату зарплаты. Только благоустройства нет — им в совхозе последние три года вообще не занимались.

То же и со спецодеждой. Есть фактура на отпуск из совхозного магазина по безналичному расчету телогреек, халатов, костюмов рабочих и прочего аж на четыре тысячи шестьсот рублей. Куда все это делось? Никаких следов! На фактуре — закорючки, завмаг ничего не помнит, совхозный кладовщик ничего не получал. Да и в магазине таких товаров не было. Едем дальше. Тот же магазин получил с базы потребкооперации шестьдесят пять метров портьерной ткани по семидесяти пяти рублей за метр. Тоже на четыре тысячи шестьсот рубликов. А в продаже ее не было и куда ткань делась — завмаг опять запамятовала.

Во время обеда в хорошо протопленной совхозной столовой Журавский посоветовал Кравцову:

— Ты дома у Прахова не бывал? Сходи, погляди, что у него понавешено на окнах...

Кравцов удивился: неужели польстился? Так ведь шестьдесят пять метров — куда ему столько?

— А я и не сказал, что шестьдесят пять. Прахов ровно на окна и взял, может даже и заплатил за это, а остальное в райцентр послал.

— Кому?

— А вот это уж твоя забота, Григорий Иваныч, кому?

К Новому году пришел ответ из Грозного: нашли и допросили Челухоева. Он все напрочь отверг: Азраила Магометова знать не знает и в Сибири никогда не бывал. Паспорт у него, правда, два года назад стащили, так он об этом тогда же в милицию заявил. Со вторым «кунаком» Магометова вышло еще чуднее: Тагиров Селим семь лет назад умер.