Долгая заря
Шрифт:
Всё это выдумки! Нет, ну, может, психологические феномены и существуют в действительности — у каких-нибудь экстрасенсов, вроде Нелли Кулагиной или Розы Кулешовой, но он-то здесь причем?!
Окончательно прояснить ситуацию должно было зондирование на томографе — специальная компьютерная программа (кстати, разработанная Натальей Иверневой) легко выявит метакортекс у него в коре — или в подкорке? — и даже очертит границы аномалии.
«Дорогой Борис Натанович, — серьезно сказала Сосницкая. — Открою вам большой-пребольшой секрет: мы, вообще, хотим проверить всех деток в Союзе на предмет паранормальности, чтобы она не
Ровно через неделю, в два часа дня, Борис Натанович явился на МРТ-обследование.
* * *
Стругацкого увлекло в белую гулкую «трубу» томографа, и теперь мощный басистый гул наплывал со всех сторон.
— Вдо-ох… — мелодичный голос Светланы, вытекший из наушников, перебил шумы. — Не дышите!
Борис Натанович замер, и мысли закрутились в голове, как та змейка, что вцепилась в собственный хвост.
Всю неделю он переживал, и настроение качалось, будто маятник, от «Надо сходить» до «Никуда я не пойду!» Измотавшись, Борис всё рассказал брату. Реакция у Аркадия была ожидаемой — тот не поверил. Рассердился даже, басил, недовольно шевеля усами: «Бобка, вечно ты выдумываешь!»
Но «Бобка» был терпелив и настойчив. С третьего раза брат задумался, и выдохнул: «Иди!»
Хуже, дескать, не будет, а вот лучше… Очень даже может быть.
Аркаша, взволнован и растерян, мерил комнату грузными шагами.
«Знаешь, Боб, — ворчал он, горбясь, — будь ты моложе, с разбегу бы кинулся в эту паранормальность! Правда же? Помнишь, как мы — давно-давно! — в Институт Мозга заглядывали?»
«Ну, ты вспомнил! — забрюзжал Борис. — Это когда было-то? Лет сорок назад! Ха! Ну… да… — его плечи опустились. — Меня тогда потряс тот электромагнит — подносишь его к затылку, а перед глазами цветные пятна плывут…»
«Во-во… А теперь тебя, как Комлина… того… инициализируют! Радовался бы. Будешь меня врачевать… И Адку! И, вообще, гордись!»
«Да я горжусь…» — вяло откликнулся «Бобка»…
— Дышите!
Сердце билось неровно, но не брало болями на испуг.
«Подлечишь свой миокард заодно, — мелькнуло в голове. — И почку новую отрастишь, хе-хе…»
— Обследование закончено.
«И что, что там?» — заерзал Борис Натанович, но его узкое ложе уже покидало магнитно-резонансное нутро.
Кряхтя, «кандидат в людены» сел, а Сосницкая встала, изящно выходя из-за пульта.
— Поздравляю, — мягко, почти нежно улыбнулась она. — Вы — паранорм!
Писатель тяжко вздохнул, хотя сердчишко и забилось, словно радуясь новому, свежему в застарелом житье-бытье.
— Ох, Светлана, не знаю, что и думать…
— Не важно, что думать, а как! — послышался знакомый голос, донося шутливое назидание, и в поле зрения классика
— И как же? — строптиво хмыкнул Стругацкий.
— Позитивно! — вскинул палец Михаил. — Здравствуйте, Борис Натанович! Очень рад, что нашего полку прибыло.
— А я еще не решил, становиться ли мне в ряды… — заворчал писатель, включая демона противоречия.
— Ах, Борис Натанови-ич! — пропел Гарин. — А я к вам с оч-чень интересным предложением… Под эгидой Управления подготовки кадров КГБ и Отдела науки ЦК КПСС организуется закрытая школа-интернат для детей-паранормов… Тот самый вариант «лепрозория», о котором вы как-то упоминали! Так вот. При школе создается экспертный совет, который будет разрабатывать — и обкатывать на базе «советского Хогвартса»! — методики Теории Воспитания. Я предлагаю вам возглавить этот совет.
Писательский «миокард» участил пульс.
— Что бы вы еще придумали! — заартачился Стругацкий. — Я, вообще-то, по базовому образованию — астрофизик, а не педагог!
— Ну-у… — тонко улыбнулся Гарин. — Склонность к воспитанию подрастающего поколения у вас тоже имеется… Недаром вы возитесь с молодыми авторами. Да и, потом, на должности председателя экспертного совета мне нужен именно ученый с видением будущего, а педагогов в моей команде и без вас хватает.
Упершись ладонями в массивную раму томографа, Борис Натанович нахохлился и стыдливо поджал босые ноги.
— Я подумаю… — забрюзжал он, и длинно вздохнул, словно извиняясь за негативные мысли.
Четверг, 20 мая. День
Ново-Щелково, ЭШИ «Китежград»
С утра задувал настоящий суховей — теплый, почти жаркий для наших мест. Мне даже почудилось, что на волнах нагретого воздуха доплывал степной дух и запахи вянущих трав. Лето.
Признаться, я, как товарищ Пушкин, недолюбливаю знойную пору. Мне куда милей осень, время успокоения. С другой стороны, тихую прелесть подмосковных вечеров тоже никто не отменял, а ощутить ее можно лишь в летние месяцы. Зато Лее экое счастье! Каникулы!
Мои губы повело в улыбку, и я снизил скорость. Да и чего гнать? Обязанности Секретаря ЦК по науке и образованию следует исполнять солидно и основательно…
«Волга» разочарованно фыркнула, сбавляя бег, и молодые сосенки по сторонам проспекта Козырева уже не мелькали, а плавно скользили мимо, вороша хвою под ветром.
Новеньким коттеджам с покатыми крышами негде было прятаться — тенистые деревья выжили не все — и дома в один-два этажа грелись на солнце, лоснясь пластмассовой черепицей.
Я представил себе рассеянное облако золы, оставшееся от здешних рощ, кремированных в горловине «прокола», и как оно плывет в кромешном мраке дзета-пространства, где даже Солнце — черное. Траурный кругляш железной звезды едва выделяется в небе, подсвеченный ореолом блёклых протуберанцев, а вокруг — бесконечная пустота, лишь где-нигде калятся огоньки догорающих семи-квазаров…
Поёжившись, вывел машину на площадь, взятую в окружение присутствиями — исполком, горком партии, почтамт, автовокзал и станция надземки словно брали ее в скобки, но не замыкали. Поедешь направо — попадешь к КПП. Поедешь налево — очутишься у цехов НПО «Элрон-Нортроникс». А прямо покатишь…