Dolgin.indb, Маматов Алексей Сергеевич

Dolgin.indb

на обложку

Маматов Алексей Сергеевич

Шрифт:

тивность потребителей. Отсюда вопрос: идут ли покупателям на пользу

ускорение и демократизация моды? Попросту говоря, хотят ли люди так

часто переодеваться или они служат разменной монетой в игре слепых

рыночных сил? Не приводит ли организация бизнеса к психическому рас-

стройству на почве моды, к своеобразной одежной булимии? «Предметы

умножаются, становятся все более разнообразными и все быстрее обнов-

ляются. Здесь поставлена под вопрос

вся идеология моды. Формальная

логика моды (а точнее, логика рынка. – А. Д.) навязывает возросшую мо-

бильность всех различительных социальных знаков, но соответствует ли

эта формальная мобильность знаков реальной мобильности социальных

(профессиональных, политических, культурных) структур?»128

Если противоборство рыночных игроков диктует ритмы моды, то

где тот опасный предел, за которым ни сторона предложения, ни сто-

рона спроса не выдержат набранного темпа? По ряду признаков пре-

дел не за горами. Люди, особенно искушенные в этой области, охладе-

вают к игре в моду на тех условиях, которые предложены рынками в

данный момент. Одежными знаками все трудней выделиться и по ним

все трудней распознать человека, потому что они доступны без осо-

бых усилий. Гардеробы переполнены, а выбрасывать неношеные, толь-

ко что купленные вещи жалко. Раздаривать их тоже не всегда находит-

128 Бодрийяр Ж. К критике политической экономии знака. С. 40.

269

ЧАСТЬ 3. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЛОГИКА ТВОРЧЕСКИХ РЕПУТАЦИЙ

ся кому. Забиты не только гардеробы, но и эмоциональные емкости. Во

многих городах двадцатилетние ребята – и юноши, и девушки – оде-

ты невыразительно, как китайцы времен Мао. Не знак ли это того, что

игра в одежные отличия на излете и сообщества переключаются на

другие пазлы? Высказывания на языке моды становятся тривиальны-

ми и малоинформативными. Человеческое тело, избранные аксессуа-

ры и жилье с его интерьерами и экстерьерами – последние прибежища

уникальности. Неспроста в одном детективном триллере сюжет раз-

ворачивается вокруг тату-живописи на коже культовых персонажей, ставших по причине популярности объектами охоты.

Как это обычно бывает, одни из игры в моду выбывают, дру-

гие в нее вливаются. Сильнее всего новобранцами моды движет по-

требность тратить свободные деньги и время (и, разумеется, любовь

к кроссвордам, сложенным из вещей). Это и есть экономические де-

терминанты моды: не люди выбирают покупательскую активность, а денежный пресс воздействует на них, побуждая к определенной ин-

тенсивности покупок. Так

что на тахометре моды стрелка вот-вот до-

берется до красного отсека. Пока этот момент еще не настал. Есть при-

знаки когнитивного перегрева, но терпимого. Рынок держится на том, что одежда и аксессуары чрезвычайно важны для жизни – и личной, и публичной; на них тратится до трети всех свободных средств. Плюс

к этому люди, однажды щедро инвестировавшие в компетентность в

данной сфере, хотят регулярно пожинать плоды растущего вкуса.

В принципе, если темп моды начнет зашкаливать, то нажать на

тормоз во власти потребителя. Так и случится, когда от мельтешения

знаков люди совсем перестанут понимать их, равно как и все прочее

в моде. Пока пределы разумного еще не пройдены. Как ни сложны де-

монстративные игры, мы еще худо-бедно «прочитываем» людей по на-

детым на них знакам. Хотя прежние культурные коды девальвируют-

ся, но решаемые модой задачи столь значимы, что люди умудряются

обновлять и зазубривать системы иероглифов. Взглянув на галстук, часы, прическу, осанку, мы понимаем, с кем имеем дело.

Особенно показателен в этом смысле галстук, поскольку он явля-

ется примером стопроцентно «нефункциональной» вещи, изначально