Долгий поцелуй на прощание
Шрифт:
— Иди к черту.
Джайлс снял с нее очки, склонился и нежно поцеловал ее. Кэт ответила на поцелуй, но впервые в жизни почувствовала, что только изображает воодушевление. Это скверно, и ей тоже стало скверно оттого, что она так поступает.
Кэт высвободилась из объятий и попыталась улыбнуться.
— Тебе, должно быть, не терпится уйти отсюда. Давай понесу твой чемодан.
— Ну, так уж и не терпится.
Джайлс спрятал очки за спину и поцеловал ее снова.
Кэт целовала его, но при этом видела и себя и Джайлса со стороны, как в кино. Картинка казалась нереальной. Мелкие детали, которых она раньше не замечала, вдруг
Должно быть, Джайлс почувствовал в ее поцелуе протест. Он остановился и вопросительно посмотрел на Кэт. Будто ждал, что она начнет разговор, который она не хотела заводить.
— Пошли, я на машине.
Она крепко взяла его за руку. Его ладонь была теплой и надежной. Они шли на стоянку. Нельзя сказать, что Кэт ничего не чувствовала к Джайлсу. Чувствовала. Но этого было мало. Это была теплота. Она всегда боялась, что мужчины будут испытывать подобное к ней. Поразительно, во что превратилась ее страсть. Чувство было искренним, но недостаточным. И совсем не шло в сравнение с тем, что она переживала когда-то.
Кэт легко нашла «мини» Кресс. По-видимому, в ней не хватит места для сумок Джайлса. Она кое-как запихнула в багажник саквояж.
— Хорошая машина, — одобрил Джайлс. — А что случилось с «ровером»?
— А, это был «ровер» моего соседа по квартире. Эта же машина принадлежит сестре второго соседа.
— Семейный бизнес по прокату машин?
— Нет, просто что-то вроде мафии. — Кэт засунула чемодан на заднее сиденье. — Ну, втиснешься?
Джайлс скрючился и влез на место рядом с водителем.
— Ты путешествуешь налегке, — заметила Кэт, застегивая ремень безопасности.
«Ты уверен, что останешься надолго?» Но она не сказала этого. Сердце заколотилось от одного предчувствия ответа, и ей стало очень грустно.
— Да, остальное мне пришлют позже, — ответил Джайлс. — Тяжело все везти, и мне хотелось побыстрее пройти таможню.
«Какой учтивый разговор, — подумала Кэт. — Сколько он может продолжаться?»
Они выехали на дорогу к Лондону. Учтивый разговор продолжился еще парой фраз, а потом Джайлс включил радио.
Кэт старалась разглядеть в зеркале выражение его лица. «Дело не только во мне, — решила она. — С ним тоже что-то происходит. У него тоже были соседи по квартире в Чикаго. Может, он не так щепетильно хранил верность, как я». Она прогнала эту мысль прочь. Вряд ли это имело значение.
Кэт хотела как-то описать словами свои ощущения. Получалось плохо.
Вот ее жизнь — с Дантом и Гарри, с «Эклипс», Изабель, с Лондоном. А вот ее жизнь с Джайлсом — она была в Дареме. Кэт сглотнула. Дарем давно позади. Была ли у нее жизнь с Джайлсом в Лондоне? Им придется начинать все заново. С чего же им начать?
Может ли она быть частью его мира? Мира офисов с большими окнами, международных сделок, позднего возвращения домой, работы по выходным? Нужна ли ему девушка, не понимающая его работы, но так много значащая для него? А еще — можно ли представить его в пивной с Гарри, Дантом и другими ребятами? Или помогающим ей вычитывать какую-нибудь сагу?
Джайлс не держал книг, кроме учебников. Все книжки в мягкой обложке он в конце
Он никогда не забирал бы ее с работы. Никогда не согласился бы встретиться в обеденный перерыв. Он всегда заканчивал бы работу на четыре часа позже ее. А после этого он, вероятно, пошел бы на корт корпорации играть в теннис и преуспевал бы там с той же легкостью.
Кэт решила, что придумала этот корпоративный корт, чтобы сильнее мучиться. Но вспомнила, как он писал в одном из своих писем, что выиграл для своей чикагской компании первое место в турнире по теннису после работы.
Да, время всегда было бы проблемой. Кэт чувствовала, что ей всю жизнь пришлось бы подстраиваться под Джайлса. Она всегда подстраивалась. А теперь будет еще хуже, раз карьера затягивает его все сильнее. В его жизни, полной честолюбия и энергии, просто не найдется времени, чтобы поболтать с нею дома. И она не будет принуждать его к этому. Заставлять его разделять ее новую жизнь — это еще больнее, чем быть частью его жизни.
«Ты хитришь, — сказал Кэт внутренний голос. — Ты знаешь, в чем настоящая проблема. Не говори мне, что работа стала для тебя самым важным. Ради бога!»
Кэт закусила губу и переехала на среднюю полосу.
«Он не любит книг, — продолжал голос, — у него нет любимой группы, он не выносит бесконечных бессвязных разговоров, он спорит с официантами в ресторанах, его кредитную карточку никогда не отказывались принимать к оплате, он читает розовый раздел в газете и не обращает внимания на остальное… Ничто из этого не имело значения в университете. Но при ярком дневном свете — ты ведь не доказываешь сейчас что-то Дашу? — что общего у тебя с ним? Общие воспоминания? Но он привлекательный мужчина».
Но.
Кэт побелела и еле успела заметить красный свет. Она сделала глубокий вдох и сосредоточилась на дороге. На шоссе в субботу полно автомобилистов. Вроде нее.
А если посмотреть на все по-иному?
Если бы ты встретила его в баре сейчас, захотела бы ты позвать его к себе?
Кэт бросила взгляд на отражение Джайлса в зеркале. Конечно, захотела бы. Он великолепен. Великолепен настолько, что сердце замирает в груди. Короткие волосы шли ему. Кожа была загорелой — даже в конце февраля. На нем был костюм. В животе сладко заныло. Какие тяжелые дни — один за другим.
Захотелось бы тебе начать с ним отношения?
Ответ вспыхнул в ее мозгу еще раньше, чем она успела подумать или даже прислушаться к инстинктам.
Нет.
У Кэт помутилось в голове, и влажные от пота ладони соскользнули с руля. Теперь она поняла, что за истина давно пряталась в тайниках сознания. Давно. Но ей удавалось не замечать ее за горой других мыслей. Желание писать Джайлсу таяло с каждым незначительным происшествием на работе. Эти события были важны для нее. Но для него, она знала, они не представляли никакого интереса, и Кэт не пыталась рассказывать ему о них. Да, он попытался бы изобразить интерес. Она тоже пыталась уразуметь все непонятные вещи, которые он делал на работе. Но этого недостаточно. Кэт было трудно писать письма, когда не о чем было рассказывать. И невозможно вести телефонный разговор с любимым, когда пауз становится больше, чем слов. Кэт внутренне содрогалась от этого. Потому-то они и общались так мало. А вовсе не из-за того, что заняты на работе или много общаются с друзьями. Просто не о чем было говорить.