Долгий солнечный день

Белецкая Екатерина

Отрывок из письма Эри — Лидии.

«Дорогая Лидочка! Я долго колебалась, не знала, стоит ли мне писать тебе это письмо, ведь выбор всё равно будет за тобой, повлиять на него я не в силах. Но думаю, что обязана донести до тебя ту информацию, которой владею. Ты веришь в Бога, поэтому, надеюсь, ты сейчас поймешь меня — по крайней мере, твоя вера поможет тебе понять.

Есть такое место в посмертии, куда попадают те, кто умер не насовсем. То есть те, кого по той или иной причине не отпустили. Неважно, как — но очень многие находятся там только потому, что в реальности,

в нашем мире, кто-то сохранил их физическое тело. Это место называется Берег, оно представляет собой бесконечное пространство, дорогу, идущую по линии, разделяющей горы и море. Там хорошо, там есть маленькие города и поселки, и все, там живущие, в некотором смысле даже счастливы.

Я была там, Лида. Неважно, как я попала туда, но я там была, и там… там я встретила твоего сына. Тогда, конечно, я не знала, что он твой сын, только увидев тебя, я поняла, что это он. Вы с ним очень похожи. Лида, он чудесный и славный мальчик, там, на Берегу, ему около пяти лет. Он добрый, он милый, умный, но… Лида, пойми главное — на Берегу у него нет никаких перспектив. Пока ты держишь его тело здесь, в напрасной надежде его оживить, он вынужден пребывать там, без малейшего шанса уйти дальше, родиться снова, стать взрослым, познать счастье. Он обречен быть ребенком, причем одиноким ребенком, ведь даже если ты попадешь на Берег отсюда, ты, скорее всего, не найдешь его никогда, ведь Берег бесконечен.

Отпусти его, Лида. Дай ему шанс. Может быть, он вернется к тебе — я не знаю. Правда, я не знаю, потому что не могу этого знать, но вот что я знаю точно — так это то, что тому мальчику, которого я видела, отчаянно нужна свобода, чтобы потом обрести себя, настоящего. Похорони его тело, и храни память о нём в своем сердце — это лучшее, что ты можешь сделать для него сейчас. Поверь, он уже давно забыл о твоей ошибке, он простил тебя, ведь это была глупость, совершенная от отчаяния. Он не помнит о ней, Лида, и никогда не вспомнит.

И последнее. Он очень хотел завести зверушку, а там, на Берегу, такое правило, что детям зверей заводить нельзя. Но я думаю, что если ты тут, на Земле, заведешь котенка, то, может быть, там, на Берегу, у него тоже кто-то появится. Я не знаю, мне просто так кажется. К тому же Соне позавчера кто-то притащил коробку котят. Или мироздание, или Бог, или кто-то еще тебе на что-то намекают. Не торопись, подумай, там был один черненький, почти в точности как мой хулиган, только с белой грудкой.

Обнимаю тебя, Лида. И прошу — будь сильной. Сделай правильный выбор…»

Отрывок из письма Пятого — группе.

«…не очень хорошо умею это делать, но всё равно скажу — а ведь вы были правы. Вы были абсолютно правы в отношении нас, все ваши догадки оказались верны. И я, от лица всех нас, хочу сказать сейчас вам — спасибо. Спасибо за то, что были добры к нам. Спасибо за то, что молчали. Спасибо за то, что отнеслись к нам с душой, что приглашали в гости, даже за то, что устроили нам это веселое приключение с попыткой залезть в дом. Лида, прости ещё за этот огурец, я не нарочно, честно, совершенно случайно тогда попал по руке. Илья говорит, что дом мы тебе дарим в качестве попытки извиниться. Собственно, так оно и есть.

Ещё один

момент, он важный. Ваш мир — уникален. Поверьте, другой такой вряд ли можно найти во всей вселенной. И не думайте, что о вас никто не знает, что Они (вы понимаете, о ком я) ушли, и вас забыли. Нет, они ушли лишь с одной целью — чтобы не навредить вам. И сделали так, чтобы вам не навредили другие. Может быть, через какое-то время к вам снова придут. Но не так, как во время Первой цивилизации. Придут тихо, таясь, не привлекая к себе внимания — и, поверьте, это будет правильно. Вот только случится это не сейчас. Но когда-нибудь — обязательно. Я не говорю вам „ждите“, потому что не знаю, когда именно это произойдет, я скажу вам „верьте“, потому что, вот честно, вера порой важнее, чем сбывшееся ожидание.

Последнее. Мы вам один подарок оставили, не очень обычный. Это… в некотором смысле фильм. Вы ведь любите кино, правда? Так вот. Этот фильм, он снят не здесь, не у вас. Но он — о вашей планете. О вашем мире. И этот фильм, он когда-то был очень популярен там, где жили мы. Его создатели сумели понять про ваш мир главное, и сумели показать это настолько хорошо, что… впрочем, зачем рассказывать о том, что лучше увидеть. Этот фильм снят по отлично вам известной легенде „О деве, рыцарях, и Злом солнце“, и речь в нем идет как раз о событиях, которые являлись преддверием гибели Первой цивилизации. У телевизора лежит инструкция, а проигрыватель для кубика я сделал сам, не переживайте, он надежный, никогда не сломается. В инструкции всё подробно написано, можно подключать к любому телевизору, там всё просто. Посмотрите сами, покажите кому-нибудь. Мы надеемся, что он вам понравится.

Спасибо вам ещё раз. Впервые в жизни у нашей семьи было такое чудесное лето».

Эпилог

Ангар «Альтеи», в который их провели, оказался огромен, и «Прима» в нем буквально потерялась — Саб загнал ее в указанный карман, посадил, и вокруг тут же поднялись полупрозрачные стены, отделившие их корабль от других, стоявших неподалеку. Саб открыл все входы, и по кабине, где они сейчас сидели, пробежал теплый ветерок.

— Биологичка, — проворчал Саб. — Перестраховщики.

— Значит, ждём, — пожал плечами Лин. — Надо им, пусть делают.

В этот момент ожила связь, и знакомый голос произнёс:

— Ну чего, курортники, с прибытием. Подождите пять минут, это быстро.

— Скрипач, ты? — обрадовался Лин. — Вас ради такого случая с работы отпустили?

— А работы почти нет, и вообще, у нас теперь другая работа, — ответил Скрипач. — Ну, то есть она только начинается, но…

Стены бокса пошли вниз.

— О, закончили, — обрадовался Скрипач. — Сейчас мы за вами приедем.

— Нам бы что-то вроде погрузчика, — попросил Саб. — А то мы всё барахло на чем-то мелком не дотащим.

— В смысле? — не понял Скрипач. — У вас же вещей почти не было.

— Ага, не было, — покивал Саб. — Одной консервации полсотни банок. И это не считая тридцати двух, мать её, бутылок водки, и вещей, которыми они там всё завалили!

— В смысле — тридцати двух бутылок водки? — с тихим восторгом произнес Скрипач. — Слушайте, вы там чем занимались вообще?!

— Ну, так сразу и не расскажешь, — осторожно ответил Лин. — Эй, хватит сидеть с похоронными лицами, — приказал он Эри и Пятому. — Чего вы кукситесь?