Долгий сон
Шрифт:
Сергей еще раз пригубил коньяк, потом повернулся к Данке:
— Слушай, неужели в ваших краях та же, с детства привитая уверенность?
Данка снова, в который раз за вечер, пожала плечами.
— Наверное, да. Только край тут ни при чем. И церковь тоже.
— А что?
— Ну… не знаю. Может, просто понимание. Правда? — посмотрела на Владимира Дмитриевича, словно ища поддержки.
Тот коротко кивнул и невольно покосился в угол комнаты. Там, не очень видное от стола, ждало своего часа ведерко.
Потом еще раз переглянулась с Самым Любимым В Мире Шефом и почти не покраснев (ну, почти-почти!) сказала:
— А можно не только слушать. Можно и смотреть.
Февраль 2007 г.
Дело №…
— Наталья! — Отчим позвал ее в комнату, где, судя по голосам и звону рюмок, высокий суд уже дошел до нужной стадии.
Поправив перед зеркалом прическу и поясок на платье (она должна быть изящной, красивой и изысканной!), девушка открыла дверь и вышла в большой зал. Ее приветствовали сдержанными возгласами или просто кивками, и только дядя Сережа — приветственно приподнял свой бокал. Она склонила голову, лишь на мгновение успев ответить ему теплым взглядом.
— Господа присяжные заседатели! — откашлявшись, начал отчим. — Обвиняемая предстала перед нами, и мы можем приступить к рассмотрению дела номер… — он пошуршал блокнотом — …номер девятнадцать дробь два! Господа, прошу вас задавать вопросы.
— Назовите себя, возраст и род занятий, — Ксения Львовна была деловита, и строга, подчеркнуто сухо глядя на нее сквозь старомодные очки.
— Наталья, двадцать один год, студентка.
— У вас есть отводы к составу суда?
— Есть.
Заседатели удивленно переглянулись. Такой поворот событий был необычен и выбивался из привычного уже сценария. Хотя…
Хотя право заявить такой отвод Наталья имела, и это признавали все.
— Назовите человека и причину.
— Наш дачный сосед Владимир. Причина — мне просто стыдно.
— Отвод отклоняется вследствие незначительности указанной причины.
Володька старательно подавил вздох облегчения, доедая Наташку глазами.
— Кто из присутствующих должен взять на себя неблагодарную и трудную роль вашего защитника?
— Я добровольно отказываюсь от защитника, надеясь на справедливость и мудрость уважаемых господ.
Дядя Сережа незаметно показал большой палец, а заседатели дружно и одобрительно закивали головами.
— Вам известно, в чем вы обвиняетесь?
— Да, известно. Я совершила три проступка. Пропуск занятий по гимнастике, пропуск семинарского занятия по культурологии и невежливое обращение с уважаемым отчимом.
— Вам известно, что столь серьезные проступки подлежат серьезному наказанию?
— Известно.
— Возможность просить о снисхождении вам будет предоставлена в последнем слове. Борис Сергеевич, будьте добры,
Борис Сергеевич поправил очки, столь же вычурные и старомодные, как у Ксении Львовны, и доложил комиссии:
— Наталья пропустила стандартное тренировочное занятие по гимнастике продолжительностью три часа, на котором должно быть доведено до совершенства упражнение номер семь. В ответ на мое первое и весьма корректное замечание было сказано, что в домашних условиях она сделает это самостоятельно, причем куда лучше и быстрее, чем в нашем тренажерном зале и под моим руководством. Тем самым, как я считаю, было проявлено еще и неуважение ко мне, как к тренеру, поскольку без моего руководства столь сложный комплекс постичь нельзя.
— Обвиняемая, назовите причину пропуска занятий и отказа от наблюдения тренера.
— Я не могла идти на занятия в купальнике.
— Почему?
— На бедрах были свежие следы от наказания.
— Кем и как вы были наказаны?
— По решению отчима за день до занятия — сорок ударов ротанговой розгой по ляжкам спереди и сзади.
— То есть вы решили скрыть от тренера и подруг по секции факт полученного и заслуженного наказания?
— Да.
— А чем был мотивирован отказ от личного руководства Бориса Сергеевича?
— Это не было неуважением. Я постаралась разучить все сама.
— Понятно. Аргумент не принимается… или? — Ксения Львовна сделала паузу, заметив поднятую руку дяди Сережи. Выслушав его, неохотно кивнула головой, скривившись от неизбежной справедливости:
— Уважаемые заседатели, прошу вас отметить в бюллетенях вид наказания по первому пункту первого проступка. Степень наказания за неуважение к тренеру мы определим только после того, как обвиняемая покажет нам, как она самостоятельно смогла разучить указанный комплекс.
— Факт наказания, — упрямо поправил дядя Сережа, — по второму пункту первого проступка — не степень, а факт…
Борис Сергеевич недовольно засопел, но беглое голосование решило вопрос в пользу мнения дяди Сережи. Затем комиссия зашуршала бумажками, которые посыпались в вазу темного стекла.
— Второй проступок — отсутствие на семинарском занятии по культурологии… Назовите причину.
— В этот день я была наказана двухчасовым сидением на кобыле.
— То есть время занятия вы провели в комнате для наказаний?
— Да.
— Вы считаете это уважительной причиной?
Наташа молча пожала плечами. Дядя Сережа предостерегающе покачал головой, но Ксения Львовна уже возмущенно вскинулась очками:
— Отвечайте на поставленный вопрос!
— Да, я считаю это уважительной причиной.
— Уважаемая комиссия, прошу комментировать.
Отчим хмуро заметил:
— Она в тот момент была наказана, и я не мог допустить неповиновения.
— Но ведь можно было перенести время наказания, — откашлявшись и отчаянно краснея, наконец подал голос сосед Володя.