Долгий сон
Шрифт:
Охнула от ледяного ковшика, тут же снова охнула от тяжелой пришлепки ладонью по заду:
— Иди, охолонь в предбаннике…
Уже в дверях застал вопрос:
— Я тебя сегодня… не того? Не лишку выстегал?
Обернулась, едва подавила изгиб тела от накатившей волны жара внизу живота:
— Не, деда… Спасибочки…
Проводил взглядом налитую фигуру, проворчал сам себе:
— Созрела ведь, ягодка… ягодка-Маринка…
Потом чуть громче, зная, что слышит:
— Созрела, говорю! Ягодка ты моя! Кто сорвать вздумает — срывалку на хрен оторву! Поняла?
2005
Пятый крик
Все совпадения с настоящими именами и событями
прошу считать совершенно не случайными.
Поблескивая стеклами очков, благообразный джентльмен с небольшими аккуратными залысинами неторопливо, растягивая удовольствие, перебирал выложенные на синее казенное покрывало темно-красные прутья.
— Молодец… Лоза хорошая, длинная. Сколько тут? Два десятка? Ну, наверное, хватит… Если что, я не поленюсь и сам сходить, за новой порцией. Эх, не бережешь старого человека… Или все-таки нам хватит? Ну-ну, молчи…
Еще раз перебрал прутья.
— Кстати, мы же договорились, что розги должны быть мочеными. А это свежие. Непорядок!
— Мы не договаривались на моченые, — она ответила негромко, но твердо.
Джентльмен пожал плечами:
— Ну ладно, видимо, это я запамятовал. Плохая память, ты же знаешь. Старый стал. Не нужный. Не интересный… Ну-ну, молчи… Кстати, а в наличии припасенной веревочки убедиться можно?
Она открыла дверку шкафа и кинула рядом с прутьями несколько кусков грубой веревки.
— Ну-ну, не надо эмоций. Та-ак, это на наши ручки, это на наши ножки, это под коленочки, это на локотки… Ишь ты, даже парочка в запасе! А может… Наверное, можно каждую ножку в отдельности привязать? Пошире? Впрочем, нет-нет, не надо так вскидывать голову и делать страшные глаза: у нас ведь никакой любви, никакой эротики и никакого упаси боже секса… Куда нам, мы уже старые, никому не нужные… Я помню, мы договаривались — ты будешь лежать в струночку, ровненькая как розга… Красивая розга под другими розгами… Да? Ну-ну, молчи…
Звонок телефона. Обычный среди многих в сутолоке обычного рабочего дня, который медленно скатывался к вечеру.
— Ну, здравствуй…
— Здравствуйте.
— Это снова я. Или уже успела забыть?
— Я РЕШИЛА забыть… — чуть дрогнувший, но старательно и жутко холодный голос: — Давайте не будем толочь воду в ступе и оставим эти пустые беседы…
Усмешка на том конце провода:
— Правильно, чего там толочь… Чего там пустым заниматься… я тоже РЕШИЛ тебя забыть, — наигранно копирует ее интонации, но холод в голосе куда жестче, чем у нее, — моя радость. Но надо ведь кое-что оставить на память… Хотя кое-что у меня уже есть: ты не забыла про свои радостные и послушные письмишки, про красивые такие снимочки какой-то красивой девочки? И чего это мы вдруг замолчамши? Чего это у нас дыхание перехватимши?
— Ты… Вы… Ведь сказали, что сожгли письма… И фотографии все отдали… у меня же они все…
— Даже маленькая глупенькая девочка должна знать, что с
— Ты… Вы…
— Что мы там залепетамши? Чего переживать — ну, просто снимочек красивой обнаженной натуры… Таких теперь пруд пруди… Даже если кто милое личико и узнает, ничего страшного, теперь так сниматься можно и даже модно. Нет? Это я так, риторически…
Ну как можно сжигать такие милые письма: мой Учитель, мой Господин, мой Повелитель — вот-вот, с большой буквы… Я ваша рабыня… вот-вот, на этот раз с маленькой… и прочий красивый лепет послушной умной девочки с красивым почерком…
А вот этот снимок — ну вообще прелесть. Лежит и загорает все та же милая красивая девушка… Наверное, ей так нравится и для здоровья полезнее — загорать голенькой. Но вот почему-то на кровати загорает… И что там у нее с ручками-ножками? Наверное, веревочки какие-то… А рядом с ней что? Прутики какие-то в ведерочке… А-а, я знаю — девочка не выучила уроки и любимый учитель сейчас ее будет сечь! Вот и подпись наличествует: «Я жду вашу розгу, Учитель…».
Юка торопливо набирала буквы, то сбиваясь, то промахиваясь по клавишам:
«Ты там что, с ума сошла? Пошли его на хрен! Не вздумай встречаться! Он же тебя убьет!!!»
Мигнув, приват выбрасывал очередную строку ответа и Юка деловито изучала ситуацию:
«А сколько у него снимков? Сколько писем? Твоим почерком или на принтере? Лицо видно? Кто из подруг знает о твоем увлечении? И ты со всем этим одна? Ой, блин…»
«Ну и черт с ним, с твоим университетом… Нет, погоди, тут я что-то не то. Плевать ректору на твои снимки и письма, что у него других дел нет? А ты на бюджетном? А специальность дефицитная? Да, дела-а…»
«Черт с твоей работой… а ты кем работаешь? Ой, блин…»
«А кто из мужиков может его встретить и рога отшибить? Ну, придумай чего нибудь… Как не успеваешь, а когда он приедет? Утром?!!! Ты офигела — у тебя уже три часа ночи! Раньше не могла сказать? Когда позвонил? Во сколько? Ой, блин…»
«Подруге дай задание: ровно через час стучаться и ломать дверь, если ты не позвонишь и не дашь ей знать, что у тебя все нормально. А лучше всего пусть подруга будет в соседней комнате. Да ты замучала со своей оглаской! Плевать на огласку, нет, не то… Ой, блин… короче — сначала письма и снимки, только тебе в руки, никаких камер хранения и никаких ключиков на потом».
— Ну так что, может сначала для храбости винца? Помнится, моя любимая ученица старательно изучала самые изысканные марки… Вот, рекомендую — настоящий «Ашкенази»? А я, с вашего позволения, все-таки выпью половинку бокальчика. Мне больше нельзя, я старый… У тебя, кстати, пока есть время раздеться. Или помочь? Ах, как мы дернули плечиком… Когда-то кто-то просил разорвать на ней трусики… Наверное, это я запамятовал, это была вовсе не ты… Я понимаю, трусики теперь денег стоят…