Долго, счастливо

Хеекса

До следующего интересующего меня выступления еще полчаса, а праздно шататься под докучливыми взглядами не самое лучшее занятие, поэтому я смотрю на тебя и предлагаю:

– У нас еще есть время до следующего стоящего доклада, можем пока спуститься в кафе, - тем более, что по твоим загоревшимся глазам - именно этого ты и ждал.

Я киваю и благодарно касаюсь твоей щеки губами - мимолетно, незаметно для большинства людей вокруг, но так, чтобы тебе стало приятно. Мы спускаемся в кафе, и там действительно уже не так

людно, что не может меня не радовать. Официанты тут на радость расторопные, и кофе вскоре уже дымится перед нами в красивых чашках, а я наконец-то получаю возможность задать вопрос, который меня томит:

– Северус, а почему вдруг слизь флоббер-червя в качестве катализатора? Она же... ингибитор, разве нет?
– я тщетно пытаюсь угадать ответ по твоему лицу, и готовлюсь к исчерпывающему долгому ответу, во время которого мне придется в уме писать формулы, проводить реакции и представлять себе воочию все это действо. Хотя это интересно.

Я усмехаюсь и пробую кофе, по счастью вполне пристойный:

– Подумай внимательно над списком ингредиентов, - за тобой интересно наблюдать. когда ты ищешь ответы на загадки, поэтому я не могу отказать себе в удовольствии. Тем более, что ответ совсем прост, и ты, без сомнения, вот-вот его отыщешь.

Я глубоко задумываюсь и анализирую выкладку из выступления оратора:

– Кровь порлока он предлагал использовать в защите Магглов, а в подобных Зельях необходимо присутствие вяжущих, так? Например, корень кайенского перца... Мерлин, это же просто. Слизь вступает в реакцию с капсаицином и получается экзотермический эффект, а если под крышкой, катализирует очень сильно. Правильно?
– я смотрю на тебя горящими глазами, потому что впервые в жизни я фактически на «уроке» понял что-то не очевидное сам, без подсказки...

...Гермионы?.. Что она - то есть они, - здесь делает?

Я удовлетворенно киваю и отпиваю глоток кофе, когда из-за спины доносится удивленный голос младшего из Уизли:

– Гарри?!

– Гарри...
– так же изумленно произносит Гермиона и переводит взгляд с меня на тебя. А потом обратно. Я прячу взгляд, потому что вот-вот расхохочусь: этого момента я ждал уже очень давно. Нет, правда, мои бывшие лучшие друзья должны были когда-нибудь появиться и узнать, что я живу с самым их ненавистным преподавателем. И не просто живу, а еще и сплю - вот это должно было стать шоком для Рона. А уж если бы они оба узнали, что мне это так нравится, что я осмеливаюсь даже отрывать тебя от работы...

– Привет, Рон, привет, Герми, - я широко улыбаюсь.

– Привет, Гарри... эээ... здравствуйте, профессор...
– медлит Герми, никак не соображая, что нужно делать в таких ситуациях.

Я хмурюсь, совершенно не разделяя твоего веселья по поводу происходящего. Еще больше настроение портит Уизли, открывающий и закрывающий рот, словно рыба, выброшенная на берег.

Я усмехаюсь и молча поднимаюсь, решая все разрулить самостоятельно. В конце концов, за время Войны я стал неплохим стратегом, хоть мне и до боли нравится

быть твоим ребенком и выбрасывать из головы всю эту чушь.

– Рон, Герми, давайте отойдем?

Я отвожу друзей - бывших, к слову, - в сторонку и, не дожидаясь их реакции, говорю:

– Я люблю Северуса. Это было величайшим для меня счастьем - найти его и дождаться его положительного ответа. Рядом со мной не было никого, кроме него, когда я был один в преддверии Войны, и я никого в этом не виню. Сейчас я счастлив, поэтому предлагаю вам либо продолжать со мной дружить и уважать Северуса, либо никогда больше не видеться, сохранив в памяти хорошие воспоминания о детских шалостях.

Гермиона, не сумев оправиться от моего тона - она так и не привыкла, что я вырос, - молча трясет челкой и смотрит на Рона в нерешительности.

Рон обиженно и возмущенно морщится:

– А мы, Гарри? Разве мы не были рядом с тобой все это время перед Войной? Мы поддерживали тебя!

– Да? И сколько раз, Рон, ты тогда со мной говорил?
– я растягиваю губы в неприятной улыбке.
– Что ж, твой выбор, Рон, очевиден: ты никогда не примешь, похоже, меня всерьез. Для тебя и моя судьба в Войне была детской игрой, и моя жизнь с любимым человеком является таковой. А ты, Герми?
– я перевожу взгляд на бывшую подругу и усмехаюсь. Она явно стала подкаблучницей, иначе не выглядела бы сейчас такой виноватой.

– Прости, Гарри. Я не понимаю этого, честное слово. Пытаюсь понять, но не понимаю. Может быть, потом. А сейчас - прости, - она кусает губы и хватается за Рона, прямо как я за тебя полчаса назад. Что ж, друзья мои, мне даже не обидно - мне, напротив, стало легче. И я, попрощавшись с вами, возвращаюсь к столику, сажусь на свое место и допиваю свой кофе как ни в чем не бывало.

Я, уже успокоившись, смотрю на тебя:

– Ты быстро. Как прошел разговор?

Пожимаю плечами и хмыкаю:

– Зачем они, если я для них существую только в отрыве от тебя? Пусть идут своей дорогой, моя слишком далеко в сторону ушла, - обнимаю пальцами чашку и выпиваю самую последнюю каплю кофе, после чего весело интересуюсь.
– Так что там с капсаицином, я прав, да?

Я усмехаюсь и киваю:

– Абсолютно. Ты выучил урок.

– Значит, мне полагается «Превосходно», - задумчиво произношу я и улыбаюсь. «Превосходно» у Северуса Снейпа? Прерогатива Драко Малфоя, но в постели - в чудесной, большой, крепкой дубовой постели в доме где-то в конце тупика Прядильщика, - только моя.

Глава 15.

Чашка чая - это не постель.

– Держи, - я передаю тебе кусок пирога и разливаю чай.
– Так что ты хотел мне рассказать?

– Ну... я хотел тебе про Герми рассказать, - я тихо смотрю куда-то вниз, зная, что тебе не захочется слушать. Впрочем, пирог и чай могут обойтись и без слов.

– И что с ней?
– я приподнимаю бровь и беру свою чашку, вдыхая аромат чая.

– Она пытается помириться.