Долго, счастливо
Шрифт:
– Ну Се-е-е-е-еверус...
– я ласково тяну твое имя, усаживаясь к тебе на колени вновь, но теперь - чтобы поерзать и недвусмысленно намекнуть тебе на примирение в постели. По крайней мере, я вижу, что ты сердишься наигранно.
– Что?
– я приподнимаю бровь, упрямо не реагируя на твои провокации.
– Ну признайся, ты же не злишься за чай, - я смотрю тебе в глаза и нежно целую в губы. Мои любимые губы. Мои. Ох, одно осознание этого факта уже заставляет хотеть тебя со страшной силой.
Приходится со вздохом принимать твои правила - сердиться
И вкус чая у нас обоих теперь одинаковый на губах, и поэтому поцелуй еще слаще и мягче. У меня резко приливает кровь куда-то туда, вниз, и я прижимаюсь к тебе еще крепче, обнимаю за шею и целую, целую...
Глава 16.
Ну пусть будет Радоном?
– Тише, малыш, тише...
– я тщетно уговариваю крохотный светлый комочек не скулить, потому что щенок у меня за пазухой продолжает жалобно проситься наружу. Он уже описал мне свитер под мантией, и я боюсь, что это не последняя жертва, которую мне придется положить на алтарь этих невероятных, невозможных темных глазок, которые так умильно смотрели на меня в незаметном переулке. Я не знаю, как ты относишься к собакам - собственно, не знаю, как ты вообще относишься к животным, если они не ингредиенты для зелий... Но попробовать стоит.
– Гарри?
– я слышу, что ты пришел с спускаюсь в холл, глядя на тебя.
– Ты уже пришел?
Я виновато кошусь на тебя и достаю из-за пазухи продрогшего, дрожащего щеночка:
– Угу... мы пришли, - я поднимаю на тебя взгляд и пытаюсь повторить трюк этого маленького светло-золотистого пройдохи, который сумел меня очаровать.
Изгибаю бровь, глядя на комочек у тебя в руках:
– И как это понимать?
– Северус, ну он... ну это же невозможно было не забрать домой!
– я протягиваю тебе щенка, который, словно понимая, что нужно делать, смотрит тебе прямо в глаза. Жалобно. Почти так же, как я.
– Давай его оставим, пожалуйста? Он весь продрог, промок, у него сердце колотится...
– Я вижу. Но по какой причине ты его прятал?
– Ему было холодно, я его грел.
Хмыкаю:
– Правдоподобно, но не является истинной причиной.
– Я не знал, как ты отреагируешь...
– я винюсь и иду к тебе навстречу, продолжая обнимать несчастного поскуливающего щенка.
– А я так похож на психически неуравновешенного человека и тирана?
– Нет, но ты можешь не любить собак, - я поглаживаю щеночка и осторожно целую тебя в щеку, глупо улыбаясь.
Вздыхаю:
– Не больше, чем глупых героев с растрепанными вихрами. Иди переодевайся и вымой щенка, я займусь зельями для профилактики.
– Спасибо, - я счастлив.
Нет, правда, я счастлив тому, что у меня есть ты, такой любящий и понимающий. Это было абсолютно непредсказуемо, но ты ведь и сам такой. Взлетаю по лестнице, переодеваюсь в сухую мантию - под ней, естественно, ничего теперь нет... ну когда я дома ношу что-то менее провокативное?
– и иду мыть щенка. После я тщательно сушу нежную шерстку полотенцем,
– Подержи его и приоткрой ему пасть - надо закапать, - я подхожу к вам обоим и забираю ложкой из пиалы немного зелья.
Осторожно приоткрываю крошке челюсти и внутренне жалею бедного малыша - все твои зелья на вкус ужасные. Я знаю, это всего лишь значит, что они правильные и действенные, но, кроме Амортенции, ничего вкусного ты варить не умеешь. Ну, чай не считается.
Пары ловких движений хватает, чтобы влить ложку зелья в приоткрытую пасть, которой тот тут же начинает обиженно мотать:
– Налей ему воды, а я его подержу.
Я осторожно передаю тебе щеночка и отхожу к бутылке с дистилированной водой. За миску отлично сойдет чашка Петри, в которой я раньше выращивал немного благородной плесени для одного экспериментального зелья... Ум... Забавно как-то. Раньше я никогда не знал, как называются все эти колбы, мензурки, градуированные цилиндры, чашки Петри и прочие представители твоего стеклянного и хрустального царства. А сейчас я ни за что не спутаю фиал с флаконом.
Размышляя, я наливаю воду в эту самую чашку - кстати, ужасно похожа на мисочку, и как раз по размеру этому маленькому чуду, - и несу щенку, попутно интересуясь:
– Как назовем?
Поглаживаю мягкую шерстку и пожимаю плечами:
– Решай, ты ведь его спас.
– Я не знаю. Можно Аргон, - я рассеянно ставлю перед щеночком воду и смотрю на тебя.
– Или ты предпочитаешь Радон?
Усмехаюсь и опускаю щенка перед водой, давая ему напиться:
– Думаешь, тебе будет легко звать его с таким именем?
Я оскорбляюсь и смотрю на тебя:
– А что, лучше Бакстер или Ричард? Да, Дик - хорошее имя для пса, - я возмущенно фыркаю и прижимаюсь к тебе.
Треплю тебя по волосам и мимолетно касаюсь губами макушки:
– Попробуй думать проще сейчас.
– Северус, если думать проще, то надо называть в честь кого-то. Из наших близких знакомых он мастью больше всего похож на Малфоев, так что теперь, его Драко назвать? То-то Дракошкин будет счастлив...
– я хмыкаю и нежно поглаживаю щенка по шерстке. Тот весело разгуливает по лабораторному столу, огибая тяжелые для него реторты с зельями.
Я со вздохом качаю головой и осторожно разворачиваю щенка, вознамерившегося подробно изучить содержимое одного из фиалов.
– Что мешает тебе придумать ему обычную кличку?
– Ты, - я честно говорю тебе истинную причину.
– Нашу с тобой собаку не могут звать просто. Ну пусть будет Радоном?
– Хорошо. Но причину такого странного имени всем будешь объяснять сам.
– А зачем объяснять? Мы оба с тобой занимаемся зельями, а радон, насколько я помню, именно ты предложил получать радикально новым способом с продуктивным процентажем, превышающим консервативный в два раза, - я улыбаюсь и целую тебя в губы.