Долго, счастливо

Хеекса

Я отбегаю на несколько метров и бросаю снежок в тебя. Он легко рассыпается, и твоя мантия посверкивает теперь золотом и серебром.

С усмешкой поднимаюсь, лепя ответный снежок:

– Ребенок...
– снежинки оседают среди непослушных вихров, тая и превращаясь в переливающиеся капли.
– Не липкий снег - концентрация воды маленькая, - я задумчиво скатываю новый снаряд, сминая его плотнее, чтобы он нормально долетел до цели.

Я обстреливаю тебя снежками и счастливо смеюсь, наблюдая за тем, как ты тоже позволяешь себе отдохнуть и расслабиться,

играя со мной вполсилы. Я пытаюсь целиться тебе в ноги, чтобы заставить упасть в снег, ведь тогда я смогу лечь рядом и опять поцеловать тебя так же упоительно сладко.

Когда вся площадка перед домом теряет свой первоначальный гармоничный вид, я на очередном обстреле ловлю тебя за пояс и прижимаю к себе.

Я обнимаю тебя за шею и смотрю в глаза, не прекращая улыбаться и целуя в шею:

– Я очень тебя люблю...

– Знаю, - усмехнувшись, стираю у тебя с носом золотисто-серебряную каплю.
– Я тоже тебя люблю, Гарри.

Счастье затапливает меня всего, не оставляя возможности даже вдохнуть, и я просто прижимаюсь к тебе крепче, утыкаясь носом в грудь. Щеки у меня влажные, и я не уверен, что это только снег, но ведь можно иногда прослезиться от того, что тебе открыто признался в любви самый честный правдолюб на свете, которого ты любишь до того, что сердце заходится при одном только звуке имени?

– Ребенок...
– я целую тебя в макушку и подхватываю на руки.
– Опять весь умудрился в снегу вываляться. То, что он сверкает, еще не значит, что от него невозможно заболеть, - ты, да и я сам, наверное, мерцаешь от снежинок, растаявших капельками зелья. Поднявшись на крыльцо, я оборачиваюсь и хмыкаю.
– И когда мы успели стрясти с неба звезды, Поттер?

Я поднимаю на тебя глаза и улыбаюсь:

– Ты разве не знал, что звездопад - это чудо, которое случается очень-очень редко?

– Если ты не знаешь, звезды падают постоянно, просто большая части из них недоступна человеческому зрению, - с ухмылкой целую тебя в нос.
– Но, насколько знаю, еще ни один ученый не наблюдал факт перенесения звезд на землю посредством игры в снежки.

– Да. Но такой звездопад - это правда чудо, - настаиваю я и целую тебя в яремную ямку.
– Такое же, как наша с тобой любовь.

– Наша любовь - цепь химических процессов, Поттер.

– М-м-м... я точно знаю один, - смеюсь я и, стянув свою перчатку, запускаю руку тебе под мантию и поглаживаю по груди.

– Глупый...
– я разворачиваюсь и прохожу с тобой в дом, ловя твои губы.
– Не забудь проверить, как твои огоньки.

– Не забуду. Я опустил колбу в жидкий азот, но я его наспех сжижал, так что сейчас надо запаять и основательно уже все сделать, - я тепло улыбаюсь и лениво потягиваюсь у тебя на руках, обнимая за шею и чуть прикусывая губу.
– А ты самый лучший, правда. Нет никого и ничего, кто мог бы сделать меня более счастливым...

– Можно просто наложить на них заклятие долговечности. Азот может разрушить структуру, в основе ведь снег и жидкость зелья.

– Да, заклятие будет лучше...
– задумчиво киваю я.
– А можно просто в холодильник.

–

Ты хочешь их сохранить или продолжать любоваться?

– Сохранить и любоваться тогда, когда захочется. Не хочу, чтобы примелькались.

– Для того можно спрятать его в сферу и убрать в твою коробку с воспоминаниями, - усмехнувшись, треплю тебя по волосам и начинаю снимать с тебя мокрую одежду.
– Так они точно ничего не подожгут и дольше сохранятся.

– Да, ты прав, - киваю я и, помогая тебе, избавляюсь не только от мокрой верхней одежды, но и от свитера с джинсами, начиная слегка нахально потираться о тебя всем телом.

– Кстати, снег тоже можешь так сохранить, будет снежный шар, - поглаживая тебя по спине, задумчиво призываю к себе небольшую шкатулку и отдаю тебе.
– Держи, здесь хрустальные сферы. Пять тебе хватит?

– Угу...
– я нетерпеливо взмахиваю палочкой, отправляя сферы на стол, и отточенными движениями запаиваю в них шарики огня и снег, которого мы намели мантиями в достаточном количестве. Наконец, когда они охлаждены с помощью заклинания, я вновь возвращаюсь к тебе и начинаю раздевать, нетерпеливо целуя в мочку уха.
– А вообще так нечестно. Мы уже столько лет вместе, а ты все еще возбуждаешь меня бессовестно сильно одним только видом.

– Просто ты не взрослеешь, особенно разумом, - хмыкнув, щелкаю тебя по носу и отправляю в сторону камина, перед которым раскинулся мягкий ковер.
– Разольешь по чашкам?
– я киваю на небольшой котелок в огне, и на ходу снимаю остатки мокрой одежды, подхватывая большой плед.

Я киваю и беру чашки из серванта, проходя к котелку и разливая горячий напиток изящным черпаком.

– Северус, а ты меня часто хочешь?

– Не менее часто, чем мы занимаемся сексом, - я дожидаюсь, пока ты нальешь глинтвейн и притягиваю тебя в себе, заключая в объятия и укутывая в плед, чтобы ты согрелся.
– Грейся, пока не простыл. Или хочешь повторить то Рождество, когда весь праздник лежал с температурой?

– Нет, конечно. Греюсь, - я улыбаюсь и протягиваю тебе чашку, после чего делаю глоток вина и умиротворенно вздыхаю.
– Это сказочное Рождество. Спасибо тебе, любимый.

– Не за что, Гарри, - усмешка сменяется улыбкой, которая быстро исчезает у тебя в волосах.
– За пятнадцать лет твоего глупого ребячливого «мы», которое будет в следующем году?
– я хмыкаю и прижимаю тебя к себе, опираясь спиной о кресло и устраивая тебя в объятиях.

Я полуоборачиваюсь и улыбаюсь:

– За них. И за все, что было во время, - я отогреваюсь и чувствую, как радость, такая острая и нестерпимо желанная поначалу, теперь разливается во мне спокойной и ровной гладью истинного счастья, которое во мне всегда. Всегда, когда ты рядом.

Глава 33.

Место нашего лета.

Я устало киваю и возвращаюсь в гостиную, почти падая в кресло и глядя на тебя:

– Так на чем мы остановились?

– М-м-м...
– я отрываю взгляд от почти дописанного отчета и смотрю чуть жалобно.
– Я тоже забыл.