Долгое безумное чаепитие души
Шрифт:
По правую руку от фургона располагался вход в просторную переднюю. Стены в ней были отделаны деревянными панелями с изящной резьбой. У стен горделиво возвышались мраморные опоры для факелов. Отсюда можно было попасть в большой зал под куполообразным сводом. Вход с левой же стороны вел в величественные покои, где Одину предстояло подготовиться к сегодняшней ночной схватке.
Как же он все это ненавидел! Выдернули из постели, ворчал он про себя… Хотя, по правде говоря, постель от него никуда не делась. Заставили снова выслушать все эти нелепые отговорки бестолкового
Все, чего ему хотелось, – это остаться в клинике, которую он так любил. Чтобы туда устроиться, потребовались немалые траты, но они того стоили. Один научился мириться с новыми реалиями. А у кого это не получается – пусть пеняет на себя. Ничто не возникнет на пустом месте, даже для бога.
Завтра он сможет вернуться в Вудшед навсегда, и это хорошо. Один так и сказал Хиллоу.
– Чистые белые простыни, – мечтательно вздохнул он. – Льняные. Каждый день свежее белье.
В ответ Хиллоу едва кивнул, ничуть не изменив выражение лица, развернул каталку и стал поднимать ее по лестнице.
– Быть богом, Хиллоу, – продолжал Один, – быть богом – такая грязная работа. Слышишь меня? Никто не заботился о моих простынях. Никому до них не было дела. Подумать только! В моем-то положении! Я – отец богов! За всю жизнь никто, вообще никто не подошел ко мне и не сказал: «Мистер Одвин»… – Он хихикнул: – Они называют меня мистером Одвином и даже не представляют, с кем имеют дело. Да и вряд ли им удалось бы осмыслить такую новость, правда, Хиллоу? Так вот, никто за все это время не подошел и не сказал: «Мистер Одвин, я сменил постельное белье, теперь у вас свежие простыни». Ни единая душа. Только и разговоров было, что кого-то зарубить, уничтожить и разорвать на куски. Все кому не лень трещали о могуществе, расколе, обращении в рабство, и очень мало внимания – как я сейчас понимаю – уделялось стирке. Вот, например…
Тут воспоминания его прервались – каталка остановилась у огромного дверного проема, в котором подбоченившись стояло потное, расплывшееся существо. Тоу Рэг, до сего времени в глубоком молчании семенивший перед каталкой, поспешил к нему и что-то сказал. Чтобы расслышать, существу пришлось податься вперед. Подобострастно кланяясь, оно тотчас удалилось в свою желтую нору, и священная каталка продолжила путь по огромным холлам, камерам и коридорам, где гуляло порывистое эхо и тянуло зловонием.
– Так вот послушай, Хиллоу, – продолжил Один. – Возьмем, к примеру, это место. Вальхаллу…
Глава 19
Как правило, после поворота налево к Дирку возвращалось внутреннее равновесие, и все вещи становились на свои места, однако сегодня он не мог отделаться от ощущения, что приближается беда.
Ко всему прочему начал накрапывать дождь, который,
Дирк попробовал включить дворники. Они заскрипели по почти сухой поверхности, поэтому пришлось их выключить.
Капли дождя быстро испещрили лобовое стекло.
Он вновь включил дворники, однако те в знак протеста принялись царапаться и повизгивать. Дорога стала предательски скользкой.
Дирк покачал головой. Какой абсурд, думал он, просто хуже некуда! Он позволил себе размечтаться, да так, что самому стало противно. Строить фантастические предположения на каких-то хлипких догадках – их и доказательствами-то не назовешь!
Возьмем случай в аэропорту. Наверняка этому есть простое объяснение.
Человек с молотом. И что с того?
Серый фургон, который Кейт Шехтер видела около лечебницы. Ничего необычного. Дирк едва в него не врезался, но опять же – это самое что ни на есть рядовое происшествие.
Автомат для продажи кока-колы – вот о чем он не подумал!
Как вписывается автомат для продажи кока-колы в безумную концепцию, связанную с древними богами? Единственная посетившая его идея была настолько бредовой, что и словами не выразить, и он выкинул ее из головы.
Вдруг Дирк обнаружил, что проезжает мимо дома, где сегодня утром он встретил своего клиента, чью отрубленную голову зеленоглазое чудище с косой и подписанным кровью контрактом в руках положило на крутящуюся пластинку, а затем растворилось в воздухе.
Он во все глаза смотрел на дом, и когда большой темно-синий «БМВ» отъехал от обочины, вписался прямо в него. Второй раз за день ему пришлось с криком выскакивать из машины.
– Вы что, черт побери, не видите, куда летите? – возопил он, надеясь с ходу огорошить неприятеля. – Придурки! – продолжал он, не переводя дыхание. – Несутся как сумасшедшие! По сторонам не смотрят!
Главное – сбить противника с толку, думал он. Примерно как набрать наугад телефонный номер, а когда ответят, сердито буркнуть: «Да? Алло?» За этим занятием Дирк любил коротать долгие летние дни.
Он наклонился и осмотрел вполне заметную вмятину на задней части «БМВ», который – как на грех – был явно новехоньким. Чтоб тебя разорвало, подумал Дирк.
– Только посмотрите, что вы сделали с моим бампером! – буйствовал он. – Надеюсь, у вас хороший адвокат?
– Я сам хороший адвокат, – послышался в ответ сдержанный голос, затем последовал сдержанный щелчок.
Дирк испуганно поднял глаза. Оказалось, что щелчок – всего лишь звук закрывшейся дверцы автомобиля.
Человек был одет в итальянский костюм – тоже сдержанный. Как и его очки, и стрижка. И хоть галстуки-бабочки по самой своей природе не могут свидетельствовать о сдержанности, тем не менее экземпляр на шее у мужчины был галстуком-бабочкой с весьма сдержанными крапинами. Он вынул из кармана изящный бумажник и такой же изящный серебряный карандаш, неторопливо обошел «ягуар» и записал регистрационный номер.