Долгое лето
Шрифт:
– Но что гонит траву к Оррату? – спросил в задумчивости он, прислушиваясь к равномерному шелесту за стеной – пугающий звук не могли заглушить ни голоса встревоженных переселенцев, ни чьи-то бессвязные крики, ни треск поленьев в кострах. Трава теснее сплеталась вокруг города, потушив горящую солому валом живых стеблей, и огненные стрелы не могли поджечь её.
– Трава поднимается под ветром из Змеиных Нор, - покачала головой унна-эйг. – Это единственная причина, которая мне известна.
– Ветер уже стих, ей бы следовало вернуться к своим корням, - пожал
– Есть халги. Не знаю, как ты привяжешь к халге кота, но купить её можно, - в глазах Мага Земли мелькнула тень презрения. – Если дела подгоняют тебя, воин, можешь отправляться на рассвете.
– Нет, - нахмурился Фрисс. – Отправьте с рассветом посланника в Кейрон! Попросите помощи у Скрийт. Она не вернёт вам пожранные стада, но загонит траву обратно в безлюдные пустоши.
– Неужели? – глаза унна-эйга полыхнули тёмным пламенем. – Я слышала о Скрийт, воин. Она не поможет нам. Устраивайся на ночь, ешь и корми своего кота, не беспокойся о делах Оррата. Если боги будут благосклонны, трава уйдёт на север, если нет…
Ликта Ноцер пожала плечами и прошла мимо Речника. Двое магов бесшумно последовали за ней, скользнув по чужестранцу равнодушными взглядами. Фрисс покачал головой и сел на циновку. Кто-то приглушённо рыдал неподалёку, то взывая к богам о помощи, то проклиная их злую волю. Речник встал с места, но в неверных отблесках костра не разглядел, где плачущий.
– Гнев Мацингена… - глухо пробормотал кто-то в полумраке. – Ужас из Змеиных Нор. Мои пастухи, по счастью, вернулись живыми, кошки вытащили их из когтей травы. Десять Двухвосток – потеря немалая, но хорошо, что люди и кошки выбрались. От твоих что-нибудь слышно?
– Н-нет, - с трудом выдавил из себя второй, и повисла тишина. Фрисс лёг, сворачиваясь по-кошачьи в клубок под плащом, кто-то из йиннэн привалился к нему боком. Костры горели до рассвета, и Речник слышал сквозь сон тревожные шёпоты и шелест ползущих лоз, неумолчный, как шум прибоя.
На рассвете Фрисс подскочил и выхватил мечи прежде, чем открыл глаза – Живая Трава, снившаяся ему всю ночь, вцепилась в его руку сотней когтей… Изумлённый вопль Алсага, чуть не рассечённого надвое, привёл Речника в чувство.
– Фррисс! Ууу-ооой… - кот взлетел на гребень крыши и с ужасом глядел на Фриссгейна.
– Тьфу ты! – Речник с досадой бросил мечи обратно в ножны и протёр глаза. На руке багровели свежие царапины – похоже, Хинкасса забыла втянуть когти, прежде чем наступать на Речника…
– Нашёл время пугать людей! – сердито сказал Фрисс и огляделся по сторонам. Никому не было дела до чужаков, все сгрудились у костра и вполголоса что-то обсуждали.
– Ину! – скомандовал Речник и подошёл к толпе. Кот протиснулся следом.
– Это всё, что я могу сказать о твоих стадах, - угрюмо сказал Аватт, сидевший на спине анкехьо. Панцирь ящера сплошь был покрыт глубокими царапинами, демона же, казалось, пыталась порвать на куски стая диких кошек. Вся его шерсть слиплась от крови. Двое жителей прикладывали
– Хальмен с ними всеми, - сказал он с тяжёлым вздохом. – Благодарю тебя и твоих воинов, Техул. Ты спас пятнадцать жизней. Возьми…
Он отстегнул от пояса кошель, подумал, снял и сам пояс, украшенный серебром и некрупными самоцветами, скинул тяжёлый плащ из серебристого меха и протянул всё это Аваттам.
– Больше у меня ничего нет, но к осени я выполню обещание – каждый из вас получит анкехьо и трёх товегов.
– К этой осени? Тогда оставь это у себя, - Техул высыпал из кошеля горсть кун и медных колец – так выглядели навменийские монеты, зиланы – и вручил всё остальное синдалийцу. – На что ты собрался покупать скотину? Знаю, к осени у тебя будет стадо, а у нас – мясо в погребах.
– Техул! Воитель Техул! – к Аваттам пробился немолодой гвел, одетый так же богато, как синдалиец, и столь же напуганный и подавленный. – Скажи, что там, в степи? Видно ли завершение этому бедствию? Правда ли, что сам Мацинген в гневе послал Живую Траву на Оррат?
– Ничего не скажу, - Аватт покачал головой и поморщился от боли. – Там только трава от горизонта и до горизонта. Но если это Мацинген, то разозлился он не на шутку. Я бы не стал поклоняться такому злобному богу…
– Я скажу тебе, Техул, что ты должен сейчас лежать под присмотром лекаря, а не рассуждать о богах! – сердитый голос Ликты Ноцер услышали, наверное, даже лучники на стенах. – Нелепая, самоубийственная вылазка… Зачем ты полез туда, Техул, и зачем ты оставил там двух наших лучших воинов?!
– Там были люди, - синдалиец, так и не надевший шапку, шагнул к Ликте и шестёрке магов, сопровождающих её. – Как можно было…
– Кто заменит отряд Техула у ворот – ты или твои люди? – поморщилась унна-эйг. – Закончим этот спор. Где, во имя Этуген, все целители, когда они нужны?! Идите за ними, быстро! Мне так нужна была ваша помощь сегодня, Техул, но, как видно, не судьба. Кто ещё способен держать в руках оружие, кому доводилось побеждать и врагов, и свой страх? Кто владеет магией, кто бывал в странных местах, кто говорил с могучими демонами? Может, кто-то чувствовал на себе взгляд божества?
Фрисс шагнул вперёд.
– Я видел богов и бывал в битвах. Какая помощь вам нужна?
Взгляды магов сошлись на нём, один поднял руку с растопыренными пальцами и посмотрел сквозь них на Речника.
– Этот воин говорит правду, - сказал он и содрогнулся. – Мне не померещилось, что ты побывал даже…
– Не время, - покачала головой Ликта. – Спасибо тебе, Фриссгейн Кегин. Иди с нами. Мы идём в храм, чтобы говорить с богами. Те, кто не боится, могут смотреть издалека, но не бегайте с воплями, если увидите нечто странное! Техул ранен, некому следить за порядком…