Долгое лето
Шрифт:
– Но что же нам делать с травой? – растерянно спросил один из магов. Неясные крики долетали до храма со стороны городских ворот, и теперь все повернулись в ту сторону. Оттуда, махая крыльями и рассыпая во все стороны искры, мчались Скхаа. Один из них уронил зелёный лист в руки унна-эйга, и вся стая повисла на камнях храма.
– Хаэ-э-эй! Унна-эйг! Чародеи! – на площадь вывалилась Двухвостка, а на её спине стоял во весь рост воин-гвел и размахивал веткой Живой Травы.
– Лозы не шевелятся! Они все погибли, их корни рассечены! Позволь выпустить Двухвосток, им полезна такая еда!
–
– Все, хвала Мацингену! – крикнул гвел и помчался обратно, подгоняя недовольную Двухвостку. За домами слышался радостный рёв, разноголосые крики, в небо взлетали ветвистые молнии и пёстрые кошки.
– Фррисс! – Алсаг в один прыжок догнал Речника и положил лапы ему на плечи. Фрисс обнял кота в ответ.
… - Какая злоба должна одолевать человека, чтобы он послал Живую Траву пожирать других?! – гвел-кочевник покачал головой и потянулся за кувшином. Пир близился уже к концу, съестного на циновках почти не осталось, и котлы опустели. Алсаг дремал в обнимку с крылатой кошкой, ещё две прижались к нему с разных сторон. Фрисс уже захмелел и сидел с глупой улыбкой, глядя на темнеющее небо.
– Много злобы вокруг, и всё же боги к нам милосердны, - сказал он, подставляя чашу. – Да не иссякнет сила Мацингена, да не иссохнут степные травы!
– Хвала Мацингену! – хором повторили гвелы, содвинув чаши. – Хвала!
…Фрисс сидел на крыльце чьего-то дома и расчёсывал шерсть Алсага новеньким гребнем из панциря Двухвостки. Хинкасса млела, раскинув лапы и подставив светлое брюхо, мех ложился ровно, волосок к волоску.
– Гребень Мацингена, - усмехнулся Речник, разглядев резной орнамент. Ещё два гребня лежали в сумке, и Фрисс не заплатил за них ни единого эла, и сверх того с ближайшим караваном в Дельту привезут четыре шкуры товегов – такова награда, полученная Речником. Но дороже всех наград – свободный путь на восток, Живая Трава, надолго сгинувшая из Оррата, и разрушенное заклятие злобного мага…
– Скорро мы пойдём в Хэнгул? – шёпотом спросил Алсаг, перекатываясь на бок.
– Сейчас в воротах столпотворение, - покачал головой Речник. – Пусть уйдут все, кто спешит, а мы пойдём следом. Не торопись так, ещё немного, и мы вернёмся на Реку, и некому будет кормить тебя мясом…
Часть 2. Главы 06-08. Пленники песков
Глава 06. Хэнгул
– Фррисс… - Алсаг старался говорить тихо, и его слова тонули в хрипе. – Сил нет, как хочу пить…
– Во дела… - Речник сел на корточки, разводя руки в стороны. – Ал-лийн!
Водяной шар медленно рос, колыхаясь в воздухе. Хинкасса не стала дожидаться, пока он замедлит рост – она уже лакала, и так жадно, будто год не пила. Речник покачал головой.
– Вредное растение – мерфина… Ничего, в Хэнгуле залечим твои ожоги. Пей, не торопись, воды хватит.
По дороге тяжело топотали Двухвостки и анкехьо, громыхали колёса гружёных повозок, - к Хэнгулу шёл небольшой караван, и Фрисс удалился в заросли Минксы, чтобы пропустить его. Злак склонил острые листья над дорогой, и лоза Кими уже обвила его и даже успела расцвести. Фрисс подобрал опавшие бутоны – каждый длиной
Кот сидел в тени Минксы, свесив язык, и тяжело дышал. Его нос был в крови, а глаза едва виднелись из-под опухших век. Фрисс нахмурился и тронул шерсть на его плече, открывая свежие рубцы – следы от «когтей» Живой Травы.
– Ничего плохого не вижу, Алсаг. Царапины заживают, как им положено. Всё-таки ты отравился мерфиной. Посидел бы ты спокойно, я тебе нос помажу…
– Нуску, уберреги меня от его целительского ррвения! – кот сердито фыркнул и отполз в траву. – У меня крровь горрит, Рречник. Тоже, скажешь, из-за меррфины?!
Фрисс вздохнул и развёл руками. Живая ограда из мерфины была в двух шагах от путников, и её запах резал глаза даже Речнику, а у хеска нюх был куда острее. Угораздило же его сунуться мордой в листья…
– В Хэнгуле найду тебе лекаря, - пообещал Фрисс и оглянулся на дорогу. Караванщики-гвелы не смотрели на чужестранцев, они следили за своим стадом – полсотни товегов на узкой дороге норовили уйти в заросли, с той стороны живой изгороди на них хищно косились гигантские птицы хана-хуу, а влезать между товегами и мерфиной не хотели ни люди, ни крылатые кошки. Никто не видел и не слышал путников, и Фрисс был этому рад.
– Пойдём, Алсаг. Если бы ты держался лапами, а не когтями, я бы тебя понёс…
– Стрранные у тебя выдумки, Фррисс, - кот громко фыркнул и неохотно поднялся. – Далеко до Хэнгула?
– Эсен-ме! – повозка, скрипнув, остановилась у обочины, гвел-возница спрыгнул на землю и шагнул к Речнику. – Что-то с твоим зверем?
Большая серая кошка из клана Оремис перебралась с повозки на спину анкехьо, чтобы ящер не вздумал уйти без погонщика, и повернулась к путникам. Смотрела она только на Алсага – как и все йиннэн, встреченные странниками до того.
– Эсен-ме! Кот обжёгся мерфиной, - вздохнул Речник. – Не знаешь, кто лечит таких зверей? Мы идём в Хэнгул, а тут такая беда…
– Гильдия Кррылатых поможет рраненому, - откликнулась кошка. – Забиррайтесь в повозку.
– Да, мы довезём вас до города, - кивнул гвел и сел на спину анкехьо. – Залезайте, там мешки с зерном – можете на них сесть.
– Спасибо вам, - склонил голову Речник и уселся на мешок. Повозка тронулась, подскакивая на каждом упавшем на дорогу стебельке, Алсаг распластался на дне телеги и закрыл глаза.
Мимо потянулись островки Минксы и Стрякавы, обширные пастбища, огороженные посадками мерфины, глиняные карьеры… Повозка ехала неспешно – она замыкала караван, а ему торопиться было некуда.
Наконец рыжевато-белые стены поднялись над травяным лесом, и Фрисс увидел толстые белёные башни, зубчатую стену с причудливым узором, выложенным из красного кирпича, бело-красные знамёна и яркую мозаику над воротами – орла, взлетающего к облакам. Ворота, обитые бронзой, были открыты настежь, и Фрисс по следам на земле видел, что закрываются они часто – может, даже каждую ночь. Вокруг города стеной поднималась мерфина, и гроздья летающих медуз висели на каждой ветке. Речник порадовался, что нет ветра – получить столько жгучей слизи в лицо он совсем не хотел…