Долгое лето
Шрифт:
– Кто похоронен здесь? – тихо спросил Речник, отодвигаясь от плиты. – Кем был Шул?
– Неясно, где он похоронен, - пожал плечами Нецис. – После того землетрясения всё так перемешалось… Он жил тут, и долго. Тогда город был меньше… Его звали Шул э-Вэинар. Он придумал эти буквы, поэтому их и высекли на плите.
– Так это создатель Шулани… - покачал головой Речник и с почтением взглянул на плиту. – Нам о нём не рассказывали.
– И я знаю немного, - вздохнул маг. – Он был Гевахелгом, а они скрытные. Известно, что ему интересны были разные существа и разные народы. Поэтому он ушёл от сородичей и поселился в городе знорков…
Нецис
– Здесь безопасно, Фрисс. Защитное кольцо не пропустит никого из тех, кто блуждает по ночам. Оставайся здесь, а если хочешь, броди по Шайогону, только не заходи в башни – там очень много несработавших заклятий. Я вернусь через день и две ночи. Тут жили Маги Камня – поищу для тебя самоцвет взамен твоего оникса…
– Нецис, не рылся бы ты в костях, - покачал головой Речник. – А за нас не бойся.
– Тррудно Некрроманту не ррыться в костях, - вполголоса заметил Алсаг, махая хвостом. Нецис беззвучно рассмеялся и растворился в ночи.
Тихо было в Шайогоне и днём – только гудели мохнатые красные пчёлы, шипело пламя на крыльях сверкающих бабочек, тихо шелестели, цепляясь к стенам, бирюзовые Клоа, да мерно бурлила вода – где-то там, в центре города, за бессчётными кольцами стройных и приземистых башен, там, откуда поднимались к облакам клубы пара. Фрисс брёл по улице, мощённой пятнистым камнем, мимо башен, увитых лианами, по зарастающим переулкам, пробирался по извилистым корням Гхольм и Чинп. На площади, у могилы Шула, остались Гелин и Алсаг – первый спал, утомлённый блужданиями по душным моховым джунглям, второй заявил, что первому нужен защитник. Фрисс, вспомнив, как Гелина в пустыне едва не убил полуденник, согласился – и сам пообещал скоро вернуться.
Он хотел посмотреть, откуда поднимается пар, - и улица, почти непроходимая из-за переплетённых лоз и белесых растений, невыносимо жгучих и таящих в себе смертельный яд, вывела его к кольцу резных столбов, увенчанных пламенем. Некоторые из них лежали на боку – но огонь продолжал гореть. Пар клубился над кольцом, и вода клокотала совсем рядом, внизу, за неровным краем огромного провала.
Когда-то провалов было несколько – ещё и сейчас Фрисс видел остатки каменных «мостов» и стен, которые их разделяли, но потом земля просела. Речник осторожно подполз к краю. Огромный колодец, заполненный кипятком, бурлил и пузырился, и от обжигающего пара Фрисс попятился назад. Ни одного строения не было рядом с провалом – только резные столбы, но в отдалении Речник увидел приземистую ступенчатую пирамиду. Корни деревьев обвили её, на плоской вершине выросла Гхольма с кроной, подобной пламени. Чаши негасимого огня, украшавшие когда-то ступени и вершину, теперь едва чадили.
– Силы и славы тебе, Куэсальцин, Древний Владыка… - прошептал Фрисс, склонив голову. Он нашёл в сумке янтарную крошку и высыпал в чашу. Здесь, у храма Кеоса, он не чувствовал ни страха, ни отвращения. Здесь было тихо и грустно. И даже кости, желтеющие под корнями, и чей-то рассыпавшийся скелет у подножия лестницы не заставили Фрисса отшатнуться. В Шайогоне тихие мертвецы…
Немного в стороне от храма, между резных опор из красного гранита стоял, нанизанный на каменный стержень, огромный круг – вернее, пять вложенных друг в друга колец из светло-жёлтого, белого и красноватого мрамора. Вырезанные на кольцах знаки заполнены были чёрным стеклом, чтобы их можно было разглядеть, даже когда туф искрошится. Фрисс потрогал тёплый камень, присмотрелся к значкам и усмехнулся. Это были символы лет – росток
«Ага, вот что Нецис называл календарным камнем…» - усмехнулся Фрисс и потрогал длинный кристаллический зубец, вырастающий из каменного шеста и ложащийся на огромный диск. Сверкающая стрела соединяла символы в одну черту – одну дату. Речник хмыкнул. Календарь Шайогона показывал правильный год, но с месяцем и числом безнадёжно отставал.
«А ведь оно когда-то крутилось…» - Фрисс встряхнул головой, отгоняя нелепые мысли. Эти камни слишком тяжелы… или всё-таки попробовать их сдвинуть?
Он огляделся и двумя руками упёрся в камень, толкая кольцо вниз и вправо. С тихим скрежетом неимоверно тяжёлый обод немного сместился. Стрела замерла между знаками месяцев. Речник потёр ладони и надавил на камень снова.
– А-ай-и!
– удивлённо воскликнул кто-то за спиной Фриссгейна и добавил, с трудом подбирая слова на иларсийском:
– Они-камни не двигаются никем давно! Они-лежать-вместе так, много дождей-засух!
Фрисс вздрогнул и всем телом развернулся к говорящему, прижимаясь спиной к камням. Он не слышал ничьих шагов! Кто может бродить по мёртвому городу?!
В паре шагов от него стояла невысокая девушка с округлым, почти кошачьим лицом. Тёмно-зелёный плащ с каймой из блестящих перьев укрывал её плечи, в волосах торчали длинные костяные шпильки, тёмно-красные полосы раскраски расходились от глаз по щекам, и казалось, что лицо расцарапано в кровь.
– Силы и славы! – дружелюбно улыбнулся Речник. – Я пришёл издалека. Ты живёшь тут, на развалинах?
Она по-птичьи наклонила голову набок, вслушиваясь в его слова.
– Я-собирать-тут лепестки, - она качнула плетёной корзиной на лямках, которую держала в руках. Из-под крышки блеснули красные цветы Гхольмы.
– Город-там-жить, ходить-сюда, Гхольма-где, - добавила она. – Ты-ходить-зачем? Ты-собирать-тут старые камни? Ай-и, странно-так…
Фрисс усмехнулся и покачал головой.
– Я мирный путешественник. Тут был красивый город, жаль, что его разрушили. Сейчас тут живёт только смерть… Не боишься ходить сюда в одиночку? Или вас тут много, а я никого не заметил?
Девица издала негромкий гортанный смешок.
– Нет-много-людей, они-не-нужные, - ответила она, сдерживая смех. – Я-ходить быстро, я-ходить тихо. Нет чего бояться. Ты-видеть-тут Гхольма-дерево?
Ветер, пропахший прелой листвой, толкнул Речника в спину, взметнул опавшие лепестки. Речник посмотрел на небо – там сомкнулись тучи, набухшие влагой, тёмно-синие, готовые зацепиться за шпили Шайогона. Вдалеке пророкотал гром, тучевая завеса на миг озарилась белым сполохом и вновь почернела.
– Дело к дождю, - нахмурился Речник. – Не до Гхольмы. Кто ты? Я Фрисс с Великой Реки.
– Нэй-Хайон я-называться, - девушка странно усмехнулась, показывая зубы. – Ты-бояться вода-с-небес? Ты-идти-куда-я, я-показать-укрыться!
Она махнула рукой на поросшую лианами пирамиду. Под корнями чернел пролом, которого Фрисс раньше не видел – такой большой, что туда пролез бы даже Гелин.
Громыхнуло ещё раз, громче и ближе, Клоа сорвались со стен и стаей взметнулись к небесам, Нэй-Хайон закинула на плечи корзину и потянула Речника за рукав к храму.