Долгое лето

Токацин

Такие же разинутые пасти Речник заметил и у других островков, и за валами тины, и у самого моста. Края лепестков едва заметно дрожали, тычинки шевелились, как усики насекомых.

Гулкий громовой раскат заставил Фрисса дёрнуться и помянуть тёмных богов. Одно из растений полыхнуло белым огнём и затрещало, разбрасывая искры, а потом проворно ушло в глубину. Его листья зашевелились, как щупальца, подняли муть и погнали её в пасть цветка – вместе со всплывшими на поверхность дохлыми рыбёшками, оглушёнными фамсами и обгоревшими стрекозами. Гелин попятился от воды, рыча и скаля зубы. Второй разряд громыхнул с другой

стороны моста, разбудив и согнав с дерева стайку летучих мышей. Мыши промчались над мостом и попрятались в ветвях дальней Самуны. Фрисс вздохнул.

– Хорошо, что у нас в Реке эта дрянь не растёт. Это в самом деле была молния?

– Да, - кивнул Некромант. – Довольно сильный разряд. Там, где растёт эта трава, обычно мало рыбы.

Мост хрустел и покачивался, деревья склонялись над дорогой, и перистые змеи шипели на путников, задевающих головами ветки. За озером дорога, изрытая странными вмятинами, снова пошла вверх. В окружившем её папоротниковом лесу Фрисс видел иногда невысокие холмы с каменными склонами – но мох и лианы скрывали их. Гелин прибавил шагу, а потом помчался прыжками вверх по склону, останавливаясь на миг на широких каменных ступенях.

– Будем на месте до заката, - кивнул собственным мыслям Некромант. Уже и Фрисс видел, что город недалеко – впереди, зажав дорогу в каменные тиски, вырастали две стены. Колея между ними странно блестела.

– Стой, - тихо сказал Нецис, тронув Гелина за ухо. Демон фыркнул и замер в десяти шагах от стен, посмотрел под лапы и сердито рявкнул.

«Это стеклянная дорога, знорки. Я по ней не пойду!» - он встряхнулся всем телом. Алсаг, не усидев в седле, шмякнулся на обочину и обиженно зашипел.

– Само собой, - отозвался Нецис и спешился. – Эта дорога не для твоих лап, Гелин. Фрисс, слезай, мы поднимемся вдвоём.

Демоны, превратившись в летучих мышей, повисли на его поясе. Некромант подобрал горсть сора с обочины и высыпал Речнику под ноги. Фрисс, завороженно разглядывающий дорогу, залитую расплавленным камнем, оплывшие стены из красно-рыжего гранита и стеклянные волны, навеки застывшие острыми гребнями, не обратил на это внимания.

– Там извергался вулкан? – спросил Речник, пощупав стену. Когда-то на ней был высечен барельеф, но от страшного жара он размягчился и оплавился, только неясные вмятины остались на камне.

– Там была битва, - нехотя отозвался Некромант и подошёл к залитому стеклом коридору, вынимая из ножен шайтлинн. Фрисс удивлённо мигнул – он уже и забыл, когда видел это оружие в руках мага…

– Ступай осторожно, Фрисс. Тут много осколков, - сказал Нецис, раскручивая шайтлинн в руке, а потом вскинул его перед собой. Зелёная вспышка плетью хлестнула дорогу, у Фрисса зазвенело в ушах, летучие мыши нырнули в карманы колдуна.

– Иди по моим следам, - сказал маг и медленно пошёл вверх по стеклянной тропе.

Речник шагнул на оплавленную дорогу и удивился странному костяному хрусту и шевелению под ногами. Посмотрел вниз, на сапоги, и охнул – его ступни были покрыты серо-белесой коркой, из которой торчали суставчатые лапки. Они шевелились, вцепляясь в малейшие вмятины на скользкой дороге и отбрасывая в сторону острые осколки.

– Ещё одна нежить, - пробормотал Речник и стиснул зубы, стараясь не смотреть на приросших к нему тварей. Он медленно поднимался по еле заметным ступеням,

опираясь на стену. Обугленные черепа таращились на него из толщи стекла, местами оно желтело от расплавленной золотой чешуи, местами темнело от угля и осколков чёрного камня. Дорога пропахла кровью и жжёной костью. Фрисс прикрыл рот рукавом и дышал через раз. «Чем они расплавили гранит?!» - эта мысль не оставляла его, пока над крутым подъёмом не появилась разбитая вдребезги округлая башня. Её остатки, как зуб с дуплом, торчали над дорогой. Когда-то здесь были ворота, но взрыв разрушил их и разметал по округе. Теперь воротами был широченный пролом в башне. Колдун взобрался на обломок лестницы, когда-то спрятанной внутри башни, и протянул Фриссу руку. Несколько мгновений спустя путники спустились по корням Самуны, опутавшим стену изнутри, и остановились по ту сторону ворот, на желтоватой, тускло поблескивающей мостовой, глядя друг на друга.

– Всегда мечтал увидеть, как по этой тропе поднимается караван, - задумчиво сказал Нецис и удивлённо мигнул. – Что ты делаешь, Фрисс?

– Исследую, - отозвался Речник, вынимая из сумки притихший дозиметр. Перистые «усы» развернулись, прощупывая дорогу. Прибор молчал и подмигивал сменяющимися цифрами. Что бы ни взорвалось тут двадцать два века назад, это было не Старое Оружие…

– Твой железный зверёк ничего не унюхал? – усмехнулся Некромант и стряхнул с сапога белесую пыль. – Тут бушевала колдовская буря, Фрисс. Твоего зверька сделали сарматы… я слышал об их могуществе, но никогда мне не говорили, что они искушены в чародействе…

…Бездонно-чёрный мрак колыхался над ступенчатыми и округлыми башнями, струился по белой мостовой, лежал на ветвях развесистой Гхольмы, запустившей корни в каменную кладку. На обломке камня у подножия Гхольмы догорал костёр. Охапка веток потихоньку превращалась в золу, угли тлели, порой взрываясь россыпью искр. Фрисс сидел у костра, спиной прислонившись к тёплому стволу Гхольмы, и старательно распутывал свалявшуюся шерсть на боку Алсага. Хесский кот растянулся у ног Речника и негромко урчал. В неверном свете костра не видно было, удалось ли его отмыть.

С другой стороны костра, обернув хвостом сброшенную поклажу, дремал Гелин, и Нецис устроился у него под боком. Лепестки Гхольмы падали на демона и путались в его шерсти.

– Ночью в Шайогоне всегда спокойно, - заметил Некромант, вслушиваясь в тишину. Высоко над башнями, распустив длинные хвосты, носились Клоа – как летучие мыши в Талкенноре, пожиратели энергии были здесь повсюду, на каждом заброшенном чердаке, на ветвях каждого дерева. Город, пропитавшийся магией, притягивал их. Даже Фрисс чувствовал здесь, как жар идёт от земли, и как глубоко под Шайогоном шевелится что-то огромное и могущественное…

Что-то твёрдое попало Речнику под копчик. Он неохотно отодвинулся и нащупал край плиты с глубоко прорезанным узором. Фрисс раздвинул корни, выгреб из-под них кучу прелой листвы. Под деревом лежала плита рыжеватого гранита, сплошь покрытая резьбой. Речник, просунув под Гхольму светильник, различил множество значков – несомненных букв Шулани, но в слова они не складывались.

– Можно бы вытащить её оттуда, - задумчиво сказал Нецис, наблюдая за Речником, - но дерево потеряет половину корней. Вряд ли Шул был бы этому рад. Его народ не губит деревья понапрасну.