Долгожданная кража
Шрифт:
Если бы телефонная трубка была не из старого надёжного эбонита, она бы, пожалуй, раскрошилась или расплавилась в моей руке. Титан отчаянно семафорил мне обеими руками, прижав трубку плечом — не психуй!
Утягин между тем забеспокоился, продолжаю ли я его слушать:
— Воронцов! Эй, Воронцов, ты меня слышишь?
— Слышу, слышу! — вместо меня ответил ему Титан своим голосом, но со знаменитой мультяшной интонацией.
— Ой! — пискнул Утягин и срочно слился со связи. В трубке тут же зазвучали короткие гудки. Не учёл гад, что за дефицитом свободных номеров все телефоны в кабинете спарены или даже «строены».
Титан
— А я тут гадал весь день, кто это названивает. Отвечу, а в трубке тишина. Оказывается, ему тебя надо было. Ну дела!
Напарник полез за сигаретами.
— Так ты ему, получается, лицо набил? — восторгнулся он. — Ай, молодца! Полный одобрямс тебе от меня. Был бы рядом — ещё добавил. А что это за история, с которой всё началось? Давай, выкладывай!
И я выложил. Правда, упустил про Нину всю лирику, какую можно было упустить, не исказив сути происшедшего.
— Да-а-а…-глубокомысленно изрёк Титан после некоторого молчания. — Тут к бабке не ходи, Утягин тебя и застучал в прокуратуру. А что, всё сходится. Заява о краже была? — Была. Дежурный был в курсе? — В курсе. Ты ему говорил, что регистрировать происшествие не надо? — Говорил. Ну всё, чего тебе ещё? Доказательная база налицо. Человек сам кузнец своего счастья, как говорил великий Карл Маркс. И несчастья тоже.
Никакой Карл Маркс, и даже никакой Фридрих Энгельс такой ерунды, конечно, не говорили, но по сути напарник был прав: я сам крепко подставился, и никакие мои благие намерения в расчёт идти здесь не могут. А Утягин всё знал и вполне мог донести об этом в прокуратуру. Небось, его там похвалили за смелый и принципиальный поступок, а может даже выразили надежду, что и впредь он не пройдёт мимо творящихся в милиции безобразий и своевременно просигнализирует, куда следует, только тихонько — тихонько.
Пока я занимался самокритикой, Титана посетила какая-то свежая мысль, и он со смешком произнёс:
— Представляешь, Лёха, теперь может так оказаться, что уголовное дело будет расследовать как раз Утягин. А, как тебе это!
Ай да Титан! Я соскочил с места и ринулся на выход.
— Эй, кацо, ты куда? — забеспокоился напарник. — Не бей пока больше никого, да?
Я не стал обращать внимания на сталинский акцент Титана, которым ему так хорошо удавалось порой снять напряжение в острой ситуации. Отвечать ему я тоже не стал. Мне срочно надо было к начальнику следствия Рябинину. Допустить, чтобы уголовное дело по краже этого чёртова пальто попало к Утягину, было нельзя.
Глава 11
Прощай, оружие
По пути к начальнику следствия я всё-таки толкнулся в кабинет Утягина — заперто. Стало быть, всё сходится — смылся, или, как говорят мои родители, знает кошка, чьё мясо съела. Попасть к Рябинину мне на сей раз было не суждено. В конце коридора замаячил дежурный Краснюк со своей постылой привычкой нудить.
— А-а-а, Воронцов… это хорошо, что я тебя поймал, Воронцов… давай-ка быстрей сюда, Воронцов.
Проскочить мимо у меня не получилось. Краснюк расставил руки, как при игре в жмурки и зачастил:
— Воронцов, тут такое дело… Тебе Диденко всё по дороге объяснит. Оружие при тебе? Давай быстренько на выезд. Больше никого нету. Начальник свою машину даёт.
Вот беда! И отвертеться никак нельзя. Если Краснюк
Помощник дежурного Диденко уже бил копытом, стоя в дверях дежурки, и весь его вид говорил: ну что же ты, Воронцов, давай, шевелись.
Пришлось шевелиться.
У крыльца нас ждала чёрная «Волга» начальника. Приличной она выглядела только издалека и в сумерках. При ближайшем рассмотрении возникало стойкое удивление, как это чудо ещё ездит. Не улучшало впечатление и пребывание внутри этой доходяги. В моё будущее время этот автомобиль можно было бы назвать так: «сборный продукт каннибализма» или попроще: «с миру по нитке», что по большому счёту одно и то же. Однако, для кого-то чёрная «Волга» и таком виде –это «ЧЁРНАЯ 'ВОЛГА» — непреложный атрибут начальственной жизни. Для Диденко, например. Не теряя ни секунды, он шустро забрался на переднее сидение рядом с водителем и теперь глядел орлом. Сержант, кстати, несмотря на украинскую фамилию, считал себя коренным русским и очень обижался, если его иной раз называли хохлом.
Я снисходительно простил ему это маленькое тщеславие и без капризов устроился сзади на продавленном сидении. Диденко, памятуя наказ дежурного, тут же начал вводить меня в курс дела.
Оказывается, мы ехали в один из домов на Советском проспекте, где некий электрик при производстве работ на чердаке обнаружил ящики с каким-то оружием. Тот самый электрик и должен встретить нас на углу дома. Дом этот деревянный, двухэтажный, на восемь семей, продолжал просвещать меня Диденко. Один из жильцов, вселившийся в квартиру после смерти прежней хозяйки, решил оснастить свою часть чердака приличным освещением, для чего и договорился со знакомым «повелителем электричества».
Ага, подумал я, слушая сержанта, значит для электрика эта работа — «шабашка», весьма порицаемое дело в эпоху развитого социализма, особенно если учесть, что выполнять он её наверняка будет «сэкономленным» на родном предприятии проводом, использовать «сэкономленные» же изоляторы, а уж про лампочки я и вообще молчу. Где это видано, чтобы электрики покупали лампочки в магазине?
Обнаружение огнестрельного оружия, пусть хотя бы одного неисправного ствола — дело серьёзное, и медлить тут никак нельзя: УВД области, горком, горисполком, КГБ: всем доложить. С другой стороны, поторопился с докладом, а там деревянные ребячьи автоматы в «Зарницу» играть, так ведь опозоришься на всю область и на всю жизнь. Понятно, почему мы летим сейчас на место на начальственной машине. Мы летим на разведку, чтобы быстренько во всём разобраться и быстренько доложить, что к чему, а в случае чего и получить по шапке, если в чём-нибудь ошибёмся.
Та-ак, покопаемся в памяти. Советский, бывший Воскресенский проспект — это исторический центр нашего города. Правда, про то, что он был Воскресенским, сейчас говорить не принято. Об этом вспомнят значительно позже. В незапамятные времена, когда на Соборной горке (нет, тогда горку звали Черепом, а Соборной она стала намного позже) возник Череповецкий Воскресенский монастырь, вокруг стояли непролазные леса. Лет через сто, в версте от монастыря появилось село Федосьево. Чтобы не мучить себя хождением по лесным тропам, монахи и крестьяне вырубили в лесу просеку, соединившую монастырь и село.