Долорес Клэйборн
Шрифт:
Ему было не больше сорока пяти, но он уже весь поседел. Его голубые глаза были яркими и пронизывающими, как сверла, — он будто заглядывал прямо вам в душу и читал мысли в алфавитном порядке. Как только я увидела его и услышала, как за мной захлопнулась дверь участка, я поняла, что настоящее следствие произойдет не завтра, а именно сегодня и здесь.
«Прости, что побеспокоил тебя в такое время, — сказал Гаррет. Он нервно потирал руки, как мистер Пиз в банке, но у него, должно быть, руки были помозолистей — звук напоминал
По удивленному виду Гаррета я поняла, что он не знает, о каких вопросах идет речь, и это испугало меня еще больше. Мне совсем не нравилось, что этот чертов шотландец решил допросить меня в обход официального расследования.
«Примите мои глубочайшие извинения, миссис Сент-Джордж, — начал Маколифф со своим шотландским акцентом. Он был невысокий, но плотный, и носил маленькие усики, такие же седые, как его голова. Голубые его глаза так и сверлили меня, и я не видела в них ни малейшей симпатии. — Я очень, очень сожалею».
Конечно, док, подумала я. В последний раз ты очень сожалел, когда тебя приперло как раз перед платным туалетом. Но главное, о чем я думала, — нельзя показывать ему свой испуг. Он ведь мог сказать мне что угодно: например, что, когда Джо положили на стол в прозекторской, в руке у него нашли клочок женского платья. Такое тоже могло быть, но я не хотела раньше времени доставлять ему удовольствие.
«Спасибо вам большое», — сказала я.
«Садитесь, мадам», — пригласил он, будто это был его офис.
Я села, и он попросил у меня разрешения закурить. Я сказала, что не боюсь загореться, и он засмеялся, будто это было так уж смешно, но глаза его не смеялись. Он достал трубку, набил ее и зажег, и с того момента, как он сунул ее в зубы, его глаза-сверла ни на секунду не отпускали меня. Даже сквозь дым, который он напустил, они глядели мне в душу, как луч прожектора.
Я начала мигать от этого его взгляда и тут вспомнила, как Вера Донован говорила: «Чушь. Мужья умирают каждый день», — и подумала, что Маколифф мог бы глядеть на Веру до посинения и она бы даже не шевельнула ногой. Это немного успокоило меня, и я села прямо, положив руки на сумку.
Наконец он увидел, что я не собираюсь падать на колени и, заливаясь слезами, сознаваться в убийстве моего мужа. Тогда он вынул трубку изо рта и сказал:
«Вы сказали констеблю, что синяки вам наставил ваш муж, миссис Сент-Джордж».
«Да».
«Что вы сидели на крыльце и смотрели затмение, когда между вами случился спор».
«Да».
«И о чем же вы спорили?»
«О деньгах, — сказала я, — а на самом деле о его пьянстве».
«Но вы сами в тот день купили ему бутылку спиртного, не так ли?»
«Да», — сказала я. Я могла бы что-то добавить, объяснить, но не стала. Маколифф только и ждал, чтобы я начала оправдываться.
Наконец он решил нарушить молчание первым:
«После того, как муж напал на вас, вы убежали и пошли на Русский луг смотреть затмение».
«Да».
Внезапно он наклонился вперед и спросил:
«Миссис Сент-Джордж, вы знали, в каком направлении в тот день дул ветер?»
Я подумала: осторожней, Долорес Клэйборн, не попадись. Тут колодцы везде, и этот тип их все знает.
«Нет, — ответила я, — тот день был тихий».
«Ну, разве что бриз», — начал Гаррет, но Маколифф движением руки прервал его, как отрезал.
«Он дул с запада, — сказал он. — Западный ветер, бриз, если вам угодно, семь-девять миль в час. Странно, миссис Сент-Джордж, что при таком ветре вы не услышали с Русского луга криков вашего мужа».
Я секунды три молчала. Дело в том, что я считала до трех, прежде чем отвечать на любой вопрос, чтобы не попасть ни в один из его колодцев. Но он решил, что поймал меня, — он еще больше подался вперед, и глаза его из голубых сделались раскаленно-белыми.
«Ничего удивительного, — сказала я. — Семь миль в час — не так уж много в пасмурный день. К тому же у берега собралось с тысячу лодок, и они гудели. Да и откуда вы знаете, кричал он или нет?»
Он откинулся назад с немного разочарованным видом.
«Это можно предположить, — сказал он. — Мы знаем, что он не умер сразу при падении и оставался в сознании еще какое-то время. Миссис Сент-Джордж, если бы вы упали в колодец и лежали там со сломанными ребрами и разбитой головой, вы стали бы кричать?»
Я посчитала до трех и ответила:
«Это же не я упала в колодец, мистер Маколифф. Это был Джо, и он был пьян».
«Да. Вы купили ему бутылку виски, хотя мне говорили, что вы ссорились с ним из-за этого. Вы купили ему виски, и он напился. Он был очень пьян. Изо рта у него вытекло много крови, и рубашка тоже была в крови. Если сопоставить это с тем, что у него пробиты легкие осколками ребер, то знаете ли вы, что это значит?»
Раз-два-три, мой милый пони.
«Не знаю», — сказала я.
«Это значит, что такого рода повреждения вызваны продолжительными криками о помщи». Да, Энди, он так и сказал — «помщи».
Это был не вопрос, но я все равно сосчитала до трех.
«Так вы думаете, что он звал на помощь?»
«Не думаю, мадам, — сказал он. — Я в этом уверен».
На этот раз я не стала ждать.
«Доктор Маколифф, вы что, считаете, что я его туда столкнула?»
Это на миг выбило его из колеи, и его глаза отпустили меня. Он пыхнул пару раз своей трубкой, а я попыталась угадать, что он мне ответит.