Должница
Шрифт:
«Когда я буду тебя целовать, тебе станет больно…»
Его язык врывается внутрь меня подобно урагану, а мои внутренности начинают гореть огнем от грубости зверя. Хватка на моей шее становится сильнее, когда я равнодушно не отвечаю на его варварские движения. Это зрелище. Это просто зрелище. Для Кирилла. И для моего унижения.
Я равнодушна, ведь я сама выбрала этот путь. Только в один момент рвется внешняя оболочка, и тогда горячие дорожки слез спускаются на мои порабощенные израненные губы.
Он
– Открой глаза. Смотри, кто тебя трогает. Смотри, кому ты подчиняешься, Аля…
И я смотрю, смотрю в его жестокие глаза.
И Кирилл смотрит на нас. Не мне в глаза, не на меня, а на то, как чужой мужчина бесцеремонно лапает мое тело: грудь, шею, губы, бедра…
Зверь медленно наклоняется, удерживая меня за подбородок, а в следующую секунду его губы оставляют нежные следы на моей шее, словно эти поцелуи приносят ему удовольствие, а не желание убить меня.
В один момент я просто перестаю дышать от его близости и дикости происходящего.
На миг мне даже показалось, что сидеть в том кресле и смотреть, как твою девушку раздевают, намного легче, чем быть на моем месте, хотя Кирилл утверждал обратное. Он говорил, что ему будет очень больно, а мне нужно просто это пережить. Перетерпеть. Ведь иначе нас обоих посадят в тюрьму.
– Смотри на меня, Аля. Твой парень смотрит, и ты смотри, как я буду тебя брать, - низкий баритон бьет меня наотмашь.
Это была особая изощренная форма испытания – я хотела, но не могла сопротивляться его рукам. Я мечтала послать его к черту, но осознавала последствия и… подчинялась.
Усмехнувшись, Руднев ловко поддел лямку пальцем, и порванный шелк соскользнул к моим ногам. Я стояла перед двумя мужчинами совершенно обнаженная без права отвести взгляд от того, кто должен овладеть мною.
Кресло скрипнуло – с перекошенным лицом Кирилл вскочил на ноги.
– Так, может, вы и без меня здесь справитесь?!
– Пожалуйста… пусть он уйдет!
– молюсь я.
Всего один щелчок пальцев, и Кирилла выпроваживают из номера. Не благодаря моей просьбе. Это было желание влиятельного человека, и только.
– Девочка, твое тело просто божественное, не правда ли?
Все произошло за секунду. Грубо схватив меня за плечо, Руднев повернул меня боком и сжал в своих руках мою обнаженную грудь, вырывая мой шумный вдох. Загорелые руки зверя оставляли следы на моей молочной коже. Зверь играл со мной, не спуская с меня янтарных глаз, пока я едва стояла на ногах, сгорая от стыда.
– Тебе нравится, Аля?
– Идите к черту… - сквозь зубы.
Я глотаю сухой воздух, широко распахивая глаза. Рука Руднева перехватывает мое лицо, а второй он продолжает забавляться с моим телом.
– На меня смотри.
Руки чужого мужчины опускаются ниже, его грубые пальцы проходят по внутренней стороне бедра
– Убить меня смогла, Аля, и ножки раздвинуть тоже сможешь, - отрезал Артем.
Да, у этого зверя было имя. Милое имя Артем.
Воздух покидает мои легкие, когда его руки приникают к самому сокровенному.
Я упираюсь в мужскую грудь, но не отталкиваю. Мне страшно. В глазах стоят слезы, но в договор они не входят. Никаких слез, никакого сопротивления, только то, что чужой мужчина должен овладеть мною, а я – родить ему наследника.
– Поцелуй меня, девочка. Сама.
Глава 2
– Поцелуй меня, девочка. Сама.
– Ни за что!
Мужские прикосновения не приносили боли, но они дарили желание умереть прямо здесь и сейчас.
Он наказывает. Жестоко и показательно.
– Тебе нравится, как я ласкаю тебя, Аля? Скажи мне: это стоило тех денег, что вам заплатили за аферу?
– Я ненавижу вас… - сжимаю челюсти.
– Упругая грудь... Женственные изгибы, огонь в глазах, немного страха и гордость – адская смесь. Как же твой парень сумел тебя завоевать? Или ты быстро отдалась ему?
Хочу заткнуть уши, лишь бы не слышать его грязный шепот. Но закрываю только глаза. И с ненавистью чувствую его прикосновения.
– До чего же ты прекрасна, Аля. Сладкая девочка.
Я судорожно глотаю воздух, когда перестаю чувствовать его интимные прикосновения на себе. А затем Руднев толкает меня спиной на кровать.
«Десять минут, всего десять минут… Правда?», - молюсь я.
Снизу вверх, лежа обнаженной на холодной кровати, я смотрела на своего палача. Каждый его шаг вынуждал меня съеживаться, а от холода тяжелая грудь покрывалась мурашками. От холода и голодного взгляда зверя.
Руднев начинает раздеваться, и его обнаженное тело выглядит еще более внушительным. Он уже близко, его руки окутывают мои запястья, его горячее и сильное тело касается моего – полностью обнаженного, а мне становится еще тяжелее воспринимать эту пошлую реальность.
И я не выдерживаю. Я скольжу выше по кровати, пока не упираюсь в спинку, а затем меня грубо переворачивают грудью на шелковую постель, скрещивая руки за спиной.
– Постойте! Я передумала, лучше смерть… - всхлипываю я, глуша в себе рыдания.
И меня отпускают. Я чувствую свободу рук и движений, хочу подняться, вот только в номер сразу же заталкивают Кирилла, и я слышу в нем совсем чужое:
– Аля, ты думаешь только о себе! Если ты сейчас не успокоишься, то нас обоих убьют или отправят за решетку… Подумай хотя бы обо мне, Аля!