Дом без выхода
Шрифт:
– Ну совсем офигели бабы! – почесал коротко стриженный затылок Игнатьев. – А труп-то где собираетесь брать? Убьете, что ль, кого-нибудь для пользы дела?
– Да нет же, успокойся. Труп мы одолжим в крематории. Ты же помнишь, у меня был друг, заведовал кладбищем, остались знакомства... – Виолетта положила несколько ложечек мороженого в чашку. Получилось кофе-гляссе.
– Понятно. Одолжите, значит. – Павел отхлебнул кофе. В его огромной ручище крошечная чашечка смотрелась несколько комично.
– Так вот, на чем я остановилась? –
– Подожди-подожди! Какой паспорт? Если все сгорело, то как мог уцелеть паспорт? – Он курил, держа сигарету между большим и указательным пальцем.
– Ну, значит, не паспорт, – Виолетта была сама покладистость. – Значит, еще что-нибудь, кольцо золотое, например, золото не горит. И муж опознает в машине их автомобиль, а в трупе – соответственно свою жену.
– Летка, фигню ты городишь! Первая же экспертиза...
Виолетта пристально посмотрела на него:
– А вот никаких экспертиз и не надо, Павлик. Я за этим к тебе и обращаюсь, чтобы не было экспертиз.
– Идиотская затея. Только бабы до такого могли додуматься! – Игнатьев с силой расплющил бычок в пепельнице.
Виолетта подняла на него кроткий взгляд:
– Пашенька, ты помнишь семьдесят третий год?
Павел пожал плечами:
– Ну, вроде помню.
– И что тогда было?
– Да много чего было. Мы с тобой расстались, например.
– Не забыл, – у Виолетты потеплело на душе. – А скажи, Паша, ты помнишь, что ты обещал мне перед расставанием?
– Ну? – нехотя отозвался Игнатьев.
– Ты сказал, что я всегда смогу к тебе обратиться, когда ты мне понадобишься.
– И что, разве я не помогал тебе? И когда этого твоего кладбищенского хахаля убили, и когда у Эдуарда были проблемы...
– Да, Паша, именно так все и было. Но теперь твоя помощь нужна мне не меньше, чем тогда, – а может, даже и больше.
Павел промолчал, кинул взгляд на часы, и Виолетта заспешила:
– Я не тороплю тебя с ответом, подумай, взвесь. Прежде всего подумай над тем, сколько это может стоить, – моя подруга женщина небедная и за такую услугу готова хорошо заплатить, скупиться не станет. Тебе что, деньги не нужны?
– Деньги, понятное дело, всегда нужны, – Игнатьев полез было за новой сигаретой, но передумал. – Знаешь, так и быть, я, пожалуй, покумекаю над твоей идейкой. Может, это и не такая уж дурь, как кажется... Тебе куда звонить?
– Лучше я сама позвоню. Я теперь живу не дома, так что...
– Ладно, тогда вот тебе служебный, – Павел покопался в карманах, вытащил помятую визитку. – Домой не звони, кастрюля моя не любит, когда мне бабцы звонят.
– Ты женился? – у Виолетты округлились глаза. Но Павел обреченно махнул рукой, и она не стала развивать эту тему. А он еще раз взглянул
– Все, пора мне. На вот, расплачивайся сама, – бросил на стол сложенную сотню. – На той неделе звони.
– Паша, мне бы поскорее...
– Ладно, тогда в понедельник. – И обернулся уже, чтобы уйти, но вдруг задержался, поглядел прямо в глаза и сказал точь-в-точь старухиными словами: – Дура ты, Летка, что тогда от меня ушла. Ох, дура!
Клиника Белецкого находилась в сорока с лишком километрах от Москвы. Во времена их нежной дружбы Виолетта нередко в ней бывала, до сих пор отлично помнила, как туда проехать, и без труда отлично добралась бы сама, будь их с Анной «старушка» на ходу. Но машину опять отдали в автосервис, и Виолетта оказалась перед сложной дилеммой – брать такси или добираться общественным транспортом. Подумав, она все-таки остановилась на первом варианте. Это, конечно, влетит в копеечку, но сама мысль о том, что ей придется целый час ехать в электричке, а потом еще чуть не столько же времени трястись в набитом деревенском автобусе, которого к тому же неизвестно сколько придется прождать, привела ее в ужас.
– Ничего, еще немного, и все мои затраты компенсируются с лихвой! – пообещала она Старухе, набирая номер заказа такси.
Доехали быстро, память ее действительно не подвела. Конечно, за те семь лет, что минули с момента ее последнего визита в эти края, многое изменилось – вдоль дороги чуть не на каждом шагу появились яркие пятна магазинов и палаток, то там, то здесь то и дело мелькали выглядывавшие из-за заборов крыши «новорусских» коттеджей (как правило, безвкусных и на удивление однотипных), а радующие глаз старенькие деревенские домики в три окна, с верандами и вечными яблоневыми садами, еще больше обветшали и пришли в запустение.
– Вот сюда сверните, – указывала Виолетта. – На перекрестке направо.
– Надо же, какая здесь дорога хорошая пошла! – недоумевал таксист. – Асфальт гладкий, точно вчера проложили, хоть на коньках катайся.
– Это мы уже подъезжаем. Теперь все время прямо – и мы на месте. Видите вон там впереди ограду?
– Это что ж, тюрьма, что ли? – подивился водитель, оглядывая высокие стены, массивные ворота и вооруженных охранников.
– Частная клиника. – Виолетта взглянула на часы.
– То-то я и смотрю – что-то больно фильдеперсово для тюрьмы. Для нариков, что ли, больница?
– Практически. Психушка. – Виолетта последний раз затянулась сигаретой и выбросила окурок в окно.
– А. Вы это, извините, – спохватился вдруг он, – если я чего лишнего сказал, не хотел вас обидеть. У вас тут что, кто-то из близких лечится?
– Слава богу, нет. Подождите меня здесь, я скоро. Полчаса, не больше, и поедем обратно.
Она вышла из машины и зашагала к охранникам, которые уже давно и явно без удовольствия разглядывали их машину.