Дом Цепей

Эриксон Стивен

Все пошли прочь, подбирая лопаты. Взвод расположили у самого западного островка, далее до самого горизонта тянулись дюны. Единственный достаточно широкий коридор вел на север — по нему враг, разбитый и бегущий, попытается покинуть долину. Если его разобьют… Вдалеке виднелся холм с плоской вершиной, на нем расположилась рота конников пустыни; по гребню рассыпались дозорные, не сводящие глаз с малазан. — Ладно, Бутыл, — сказал Смычок. — Выкладывай.

— Духи, сержант. Они… пробудились.

— И какого

Худа им нужно от меня?!

— Думаю, крови смертного. В ней своя песня. Они помнят. Они пришли к вам, сержант, желая добавить свои голоса. К… э… к вашему.

— Почему ко мне?

— Не знаю.

Смычок уставился на молодого человека, пробуя ложь на вкус, поморщился и ответил: — Ты думаешь, потому, что мне суждено погибнуть здесь, в битве.

Бутыл снова отвел глаза. — Не уверен, сержант. Этот путь… эта страна выше меня. Как и ее духи. Что до вас…

— Я Сжигатель Мостов, парень. Сжигатели здесь родились. В испытаниях Рараку.

Глаза Бутыла сузились. Он смотрел на западную пустыню. — Но… они уничтожены.

— Да, точно.

Они надолго замолчали. Корик сломал лопату о камень и начал нанизывать длинную цепь сетийских ругательств. Остальные прекратили работу, слушая. На северном краю острова взвод Геслера деловито складывала стену из мусора — стена тут же осела, камни заскакали по склону. С теля напротив доносились звуки труб и топот копыт.

— Это для вас будет не обычная битва?

Смычок пожал плечами: — Нет такой штуки, парень. Нет ничего обычного в убийствах и смерти, в боли и ужасе.

— Я не о том…

— Знаю, Бутыл. Но войны в наши дни чреваты припасами и магией, так что жди сюрпризов.

Мимо пробежали собаки Геслера: огромный пес трусил за хенгезской Мошкой, словно на поводке.

— Это место… сложное, — вздохнул Бутыл. Протянул руку, поднял большой дисковидный камень. — Эрес» алы. Ручной топор — долина ими завалена. Обтесан озером, что тут некогда плескалось. Такое орудие делают целый день, а они им даже не пользовались — просто кинули в озеро. Смысла нет, верно? К чему оружие, если им не пользоваться?

Смычок смотрел на мага. — О чем ты, Бутыл? Какие Эрес» алы?

— Были такие, сержант. Давно пропали.

— Духи?

— Нет, духи из всех времен, из каждого века здешней земли. Моя бабушка говорила об Эресах. Обитателях времени до Имассов, первых делателях орудий, первых, что изменили мир. — Он потряс головой, пытаясь не дрожать. — Не ожидал встретить кого-то из них. Она была там, в песне внутри вас.

— И она рассказала об орудиях?

— Не прямо. Скорее я разделил ее… ее разум. Она и даровала вам тишину. Не я — у меня нет такой силы — но я попросил и она явила милость. Ну, — он глянул на Смычка, — я думаю, это была милость.

— Да, парень. Ты можешь еще раз… поговорить

с Эрес» ал?

— Нет. Все, чего я хотел, это уйти оттуда… из крови…

— Моей крови.

— Ну, почти вся была ваша, сержант.

— А остальная?

— Кровь песни. Песни… гм, Сжигателей.

Смычок сомкнул веки, опустил затылок на камень. «Кимлок, проклятый Странник Духа из Эрлитана. Я сказал нет, но он сделал. Украл мою историю — не только мою, но Сжигателей — и сделал песней. Ублюдок взял и отдал нас назад, вернул Рараку…» — Помогай остальным, Бутыл.

— Слушаюсь, сержант.

— И… спасибо.

— Передам, когда снова встречу ведьму Эресов.

Смычок уставился в спину мага. «Значит, будет и следующий раз? Сколько ты мне не рассказал, парень?» Он принялся гадать, станет ли утренняя битва для него последней. Едва ли приятная мысль, но, возможно, необходимая. Возможно, его призвали, чтобы присоединить к павшим Сжигателям Мостов. «Ну, не так плохо. Не могу попросить о более жалкой компании. Проклятие, я скучаю. По всем, даже по Ежу».

Сержант открыл глаза и встал, подобрал шлем. Обернулся на северо-восток, к укреплениям врага, пыли и дыму над невидимым отсюда городом. «И по тебе, Калам Мекхар. Удивлюсь, если ты знаешь, почему попал сюда…»

* * *

Шаман впал в неистовство, содрогаясь и дергаясь, ползая как краб в пыли вокруг закопченной огнем костра огромной кости. Корабб, набивший в рот дюжину сухих скарабеев и обернувший шею ожерельем с чарами от зла, поморщился: клацающие зубы раздавили один панцирь и рот наполнился горечью. Он потянул за ожерелье и начал выплевывать куски хитина.

Леомен подскочил к шаману, схватил тщедушного человечка за телабу, оторвал от земли и встряхнул. Полетели куски ткани, волос, брызнула слюна; Леомен бросил шамана наземь и зарычал: — Что ты видел?

— Армии! — завизжал старик, схватив себя за нос так, словно только что обнаружил его присутствие на лице.

Леомен поморщился: — Да, мы их тоже видим, проклятый факир…

— Нет! Больше армий! — Шаман вскочил и побежал к южному краю плоского холма, где начал подпрыгивать, указывая на укрепления малазан, на остров за старым каналом.

Леомен не двинулся следом. Он подошел туда, где Корабб и три воина присели за низкой стеной. — Корабб, пошли гонца к Ша'ик… нет, я передумал — езжай сам. Пусть она не пожелала показать, что заметила наше возвращение, но я желаю знать, где нужно поставить племена Маттока. Поговори с Ша'ик, Корабб — и позаботься, чтобы тебе дали поговорить с ней самой. Потом возвращайся.

— Сделаю как прикажешь? — провозгласил Корабб.

В двадцати шагах шаман взвился и закричал: — Они здесь! Псы, Леомен! Псы! Виканские псы!