Дом Черновых
Шрифт:
— Ну, — сказала Васена, — кабы Настасья Васильевна здесь была, она бы только подогом стукнула да сказала: «Выдьте все вон при моем виде!» — и вышли бы.
Игнатий взглянул в окно кухни и радостно осклабился:
— Да вот он, староста, с крыльца идет. Значит, был уж, заявление сделал. Хочешь — не хочешь, а супротив народу не попрешь. Теперича — шабаш, кончилась наша служба, решился дом Черновых!
Бабы всхлипнули. Катя выскочила из-за стола и выбежала из кухни, раскрасневшись.
Кухарка
— Да и что же это деется? Куды мы все пойдем? Век свой жили в Логове.
Василий встал из-за стола, сказал строго:
— Чего ревете загодя? Что будя, то и будя… Я вот у Черновых служу двадцать пять лет — и выслужил двадцать пять реп!
— Замолчь, дуры! — прикрикнул на баб Игнатий. — Никакого понятия нет у вас. Теперича лучше будя… Кончились помещики — значит наша взяла. Законны наследники — и баста! Все теперь наше.
В кухню вошел Кронид. Все замолчали.
— Что за шум, а драки нет? — сказал он сумрачно. — Василий, запрягай коляску: в город поедут. Ну и дела, ох, дела!..
Он проницательно обвел всех взглядом исподлобья и ушел.
Через полчаса на черное крыльцо вышли Дмитрий и Анна, одетые по-дорожному, у крыльца стояла коляска, запряженная парой серых лошадей, с Василием на козлах. Около кухонной двери безмолвно стояли Васена с кухаркой и все работники. Игнатий озабоченно хлопотал около брички. Кухарка сморкалась и вытирала нос кончиком фартука.
Вышел Кронид и сказал:
— Ну, с богом!.. Завтра позвоню по телефону. Утро вечера мудренее. Да не волнуйтесь больно-то!.. Безусловно, обойдется все.
Дмитрий и Анна молча попрощались с ним и сели в коляску.
Игнатий снял шапку, поклонился отъезжающим:
— Не обессудьте на нас! — сказал он, разводя руками. — Завсегда были довольны вами. А теперича пришла свобода! Сами посудите: как, значит, мир, так и мы!
— Мир! Свобода! — передразнил его Кронид. — Не рано ли самоуправничать начали? Будет закон — тогда другое дело, а без закону поступать — тоже и вас по головке не погладят.
— Трогай! — сказал Дмитрий.
Анна сидела молча.
Василий шевельнул вожжами, и коляска выехала в растворенные ворота.
У ворот стояла небольшая группа мужиков, баб и ребятишек. Все они молча глазели на отъезжающих, но шапок не снимали.
Когда коляска скрылась за мельницей, к дому подошли четверо мужиков солидного вида. Один из них с большой книгой под мышкой.
— Староста с понятыми идет! — заговорили в толпе.
— А то как же? Сначала все имущество в книгу запишут, а потом делить, сколько кому на кажный двор.
— Ладно ли будет? Как бы чего не вышло?
— Вот вздонжили! — огрызнулся Игнатий. — Как — не ладно, коли, значит, мы законны наследники?
Староста,
На крыльце стоял Кронид.
— Ну что, опись, что ли, будете делать?
— Опись, Кронид Лексеич. Уж ты сделай милость, покажи нам все!
— Показать покажу, но только прошу, чтобы не начали тащить, что кому попало. Склока будет.
— Склоки не будет, Кронид Лексеич. Чай, мы не ка- ке разбойники, прости господи, — обчествена комиссия! Нынче только все запишем — и боле ничего.
— Ну, начинайте.
— Да вот, скотину желаем поглядеть, конный завод.
Кронид повел комиссию к длинному каменному сараю конюшен.
— А в амбаре что?
— Это не амбар, а собачник, пустое дело!
— Отопри-кась, не хлеб ли?
— Говорю, собак держим!
Едва Кронид отворил дверь амбара, как оттуда выскочил старый, седой, облезлый волк с цепью на шее.
Вся толпа шарахнулась от зверя. Волк на момент обалдел от неожиданного и яркого дневного света, потом ощетинился, ляскнул клыками и, волоча цепь, в несколько прыжков очутился за воротами.
Толпа с криками и улюлюканьем побежала за ним.
— Это что ж такое? — спросил староста.
— Волк ручной, — гыгыкнул Кронид. — Цепь оборвал, проклятый!
— На что гада держите?
— А это еще Натальи Силовны забава была. Щенком взяли. В лес отпускали — назад пришел, пристрелить — вроде как жалко: к людям привык, ровно собака. Да и забыли про него.
— Пристрелить надо. Убежал вот, ищо задерет кого?
С реки слышались крики толпы.
— Пойду пристрелю, коли в поле не убежал. — услужливо сказал Игнатий. — Ружье-то есть у меня, пулей заряжу.
Кронид повел комиссию в конюшню. Игнатий рысью побежал за ружьем.
— У-лю-лю-лю! — кричали парни и ребятишки на берегу.
Волк прыгнул в воду, поплыл. В него бросали камни.
Прибежал Игнатий с двустволкой, прицелился, два раза выстрелил, но не попал. Волк уже выбирался на другой берег, заросший густым тальником.
— Помирать отправился, — сказал стрелок, вскинув винтовку на плечо, и пошел обратно.
— А ты бы, дядя Игнатий, в лодку сел да переехал: он в тальнике! — кричали ему из толпы.
— Патронов нет, — махнул рукой Игнатий.
Еще издали, подходя к дому, Игнатий увидел длинный обоз пустых телег, стоявший перед усадьбой, и человек двадцать людей в серых шинелях и бараньих шапках, с винтовками за плечами. Они выносили из дому сундуки, корзины, узлы, ковры и грузили все это на подводы. Дом оцепила стража с ружьями, взятыми на прицел.