Дом для демиурга Том 2: Реальность сердца
Шрифт:
– Мы можем обойтись и без богохульных сплетен!
– а Скоринг громче, куда громче...
– Коронация подтвердит, что принц Араон - истинный потомок династии Сеорнов! Венец короля Аллиона...
– Ассамблея закрыта! Королевский совет и выборы регента состоятся после коронации!
– поднялся с кресла истинный потомок, наконец, сообразив, что нужно делать.
– Желаю здравствовать, господа!
6. Собра - Сеория
– Это вы решили красоваться перед всей Ассамблеей!
– Пользуетесь тем, что не получите пощечину?
– мрачно поинтересовался Реми,
Ассамблея закончилась не то провалом, не то победой партии Эллоны и Алларэ - пока что никто не мог этого понять. Гоэллон считал полным провалом сам тот факт, что столица разделилась на две враждебные партии: одна поддерживала герцога Алларэ, другая - герцога Скоринга. Кто сильнее, на чьей стороне больше соратников, пока еще нельзя было понять, но этого было довольно, чтобы Саннио набрался дерзости назвать вещи своими именами: Реми сделал противоположное тому, что хотел.
Следом за Соброй должна была разделиться и вся страна. Два принца, два герцога - две противоборствующие стороны, и отсюда недалеко до раскола. Владетели Агайрэ уже заявили об отказе от королевской опеки и о том, что у них есть новый граф, а устраивает ли он столицу - неважно, пусть сначала разберутся, кто король. Наместнику, попытавшемуся оспорить это решение, весьма невежливо указали дорожку в Скору, из которой он явился.
Бруленские владетели, по образу и подобию своих родичей, оставшихся в баронстве, разделились на две партии, причем одна с дура ума объявила герцога Алларэ и наследника герцога Гоэллона организаторами заговора и убийства баронессы Брулен, другая же выразила свое почтение Реми и тем подтвердила подозрения первой.
Мерцы в большинстве последовали за маршалом Агро, который по вполне понятным причинам выбрал сторону Эллоны, но те, чьи владения примыкали к сеорийским землям, энтузиазма недавнего триумфатора не разделяли.
Немногочисленные представители Керторы предпочли следовать за двоюродным братом своего барона, который считался лучшим другом герцога Скоринга, и поддержал его.
Среди редких северян бродили и более странные идеи - одни желали видеть наместником герцога Алларэ, другие ратовали за отделение от окончательно разочаровавшей их Собраны, а третьи вспомнили, кто командовал армией, прогнавшей тамерцев, и решили, что это повод для обиды на его племянника, а, значит, и на герцога Алларэ. За компанию.
При этом не меньше трети сторонников партии Алларэ и Эллоны считали, что герцог несколько погорячился, называя принца Араона бастардом, а часть принявших сторону Скоринга требовала усадить на трон Элграса...
К вечеру пятого дня первой седмицы девятины Святого Галадеона Собра походила на бурлящий котел. Решительно у каждого владетеля, жившего в столице который год, или недавно приехавшего и оказавшегося на Ассамблее случайно оказалось свое мнение о том, что надлежит делать всем и каждому. На почве противоречий между мнениями вспыхивали ссоры, а порой и драки, небольшие группы временно согласных собирались, распадались и объединялись с сиюминутными единомышленниками, потом вновь ссорились и переходили к вражде.
Все это, как и предсказывал Кадоль, здорово напоминало давешний хлебный бунт, только в масштабах всей страны.
Саннио был уверен, что виновник событий сидит перед ним на постели в гостевой спальне собственного дома,
Определенно, дружба с одним и преданность другому совмещаются... не всегда.
– Нет, герцог, я ничем не пользуюсь. Я хочу понять, что делается... и что мне с этим делать.
– Ничего страшного не делается. Коронация все расставит по местам.
– Да объясните же!
– не выдержал Саннио. Пусть герцог Алларэ и тяжело болен, но если уж он считает себя достаточно сильным, чтобы заварить кашу, то пусть найдет и силы объяснить, какой ложкой хлебать ее остальным.
– Что случится на коронации? Почему вы ни слова не сказали о Скоринге? Он стоял рядом с вами! О взрыве?.. Почему я не знал о документе, который хранился в моем доме?!
– Не знали - и рассказать не могли...
– вяло качнул головой Реми.
– Все, довольно тут орать. Уматывайте, сокровище, пока лекарь вас не услышал.
Саннио вылетел вон и уже у лестницы, которая вела с третьего этажа вниз, натолкнулся на Рене Алларэ. Тот поднимался с бокалом вина в руке, так что ничего хорошего из встречи двух движущихся тел не вышло: алые пятна украсили платье обоих.
Двоюродный брат Реми не относился к тем людям, которые с первого взгляда вызывали у молодого человека симпатию. Сорен был не слишком откровенен, но Саннио хватило и нескольких минут, чтобы уяснить для себя, как Рене обращался с полностью зависящим от него бруленцем. Еще нескольких минут оказалось достаточно, чтобы пресечь сие безобразие, но прощать Саннио умел куда хуже, чем помнить обиды, - особенно, причиненные тем, кого он любил.
Досадный инцидент сразу после позорного изгнания от ложа больного настроения не улучшил. Рене же рассыпался в любезных извинениях и, взяв Саннио под руку, повел по коридору в направлении кабинета. Там он позвал слуг и вручил им две испачканных камизолы со строгим наказом привести в порядок немедленно.
– Вижу, вы душевно пообщались с моим братом?
– подмигнул он, открывая новую бутылку и разливая вино по бокалам.
– Не вы первый, господин Гоэллон.
– Господин Алларэ...
– что нужно делать и говорить в подобных случаях, молодой человек представлял себе крайне плохо.
– Я полагаю, что достаточно знаю характер герцога.
– Если так, то вы заблуждаетесь. Чего ждать от Реми, знают только два человека. Он сам и ваш дядя. Остальным эта тайна не доступна.
Еще накануне Саннио подметил за Рене привычку постоянно двигаться. Он, кажется, и минуты не мог простоять на месте. Вот и сейчас он перемещался по кабинету туда и сюда: то садился в кресло, то поднимался и укладывался на диван. У Гоэллона давно уже рябило в глазах и от яркой обстановки, и от непоседливого Рене.
Дом герцога Алларэ был устроен почти так же, как его собственный, но обставлен совсем иначе. Все - новое, роскошное, сияющее. Много золота, много света - из витражных окон, от свечей, и еще он лился из бесчисленных умело расставленных зеркал. Они ловили каждый огонек и разбрасывали вокруг блики.