Дом для демиурга Том 2: Реальность сердца
Шрифт:
– Если только о двух девятинах, проведенных рядом со Скорингом, - вздохнул Флэль.
– Да, вам не позавидуешь, - серьезно кивнул Кадоль.
– Но могу поздравить. Меня вы обманули. Теперь я знаю, в чем было дело...
Смех, звон бокалов, шутки. Саннио это покоробило - совсем недавно погиб Виктор Аэллас, и, кажется, об этом все забыли. Даже Гильом, родной брат. Вернувшийся к подоконнику Фиор Ларэ тихим шепотом спросил: "В чем дело?", и Саннио так же едва слышно, только для него, ответил: "Веселье какое-то неуместное! Танцы на поминках...".
– Господин Гоэллон, вы несправедливы. Нам всем и
Саннио, озадаченный этим парадоксом, молча принял бокал и принялся в очередной раз разглядывать своих соратников. Вот Бертран Эвье, недавно вернувшийся с войны на севере, светловолосый, но смуглый, как огандец или керторец. Впрочем, единственный керторец - Флэль - как раз светлокожий и с пепельными волосами, только ресницы и брови темные. Бертран грызет зубочистку, раскачиваясь на стуле, Кертор стоит рядом, то и дело громко, выразительно вздыхая. Элегантный, изящный, в превосходно сидящей камизоле и узких облегающих штанах. Щеголь, но вовсе не пустышка. Бертран же - с виду обычный вояка, во время северной кампании именно он был правой рукой герцога Гоэллона; парадный мундир ему удобен и привычен.
Рене беседует с Бернаром, и трудно представить себе двух менее похожих людей. Высокий, гибкий, стройный Рене и широкоплечий основательный Кадоль. У Рене лицо выразительное, по нему слишком легко читать, а Бернар только иногда позволяет догадаться о своих мыслях: когда ему этого хочется. У Рене роскошный кафтан: шелк оттенка "зимняя хвоя", по нему шитье красным золотом; а Бернар в своем серо-черном платье мог бы затеряться среди небогатых купцов. Богатый плащ с серебряной вышивкой он оставил внизу вместе со шляпой.
Сорен Кесслер, неугомонное пламя, от которого, кажется, скоро останется лишь легкий пепел - бруленец не отходит от Реми ни на шаг со дня освобождения, и, кажется, вовсе забыл, что такое сон. Рядом - Гильом Аэллас; по сравнению с ним Сорен кажется еще более тонким и хрупким, похожим на свечу: белое прозрачное лицо, пламенные блики в волосах. Гильом, положив ему руку на плечо, что-то мягко, но настойчиво выговаривает, словно отец или заботливый дядюшка.
Господин Ларэ, стоящий напротив Саннио. Заметно неправильное, слишком тяжелое лицо, и это вызывает щемящую досаду: ему бы хоть чуть больше той красоты, которая досталась родичам по материнской линии; и на этом лице - невозможные, нечеловеческие яркие сапфировые глаза в окружении длинных золотых ресниц, заставляющие вспомнить рассказы о короле Аллионе. Привычная грустная складка у губ, неброское зеленое платье с узкой золотой полосой отделки на рукавах и по вороту. Даже здесь, среди друзей, Фиор кажется слишком одиноким...
– Пейте вино, господин Гоэллон, - заметил слишком пристальный взгляд Ларэ.
– Дальше нам слишком часто будет не до вина, не до смеха. Вы еще будете вспоминать этот день.
– Называйте меня по имени, - тихо попросил Саннио, и невольно добавил.
– Если это вам не покажется излишней фамильярностью.
– Ну что вы, Алессандр. Благодарю. Вы мне не откажете в этой же любезности?
– Нет, конечно же, нет...
– Рядом с Ларэ он всегда терялся и невольно вспоминал первые дни с герцогом Гоэллоном:
– Ваше здоровье!
– Герцога Алларэ и вашего дяди, - добавил Фиор.
– Жаль, что не вы наследник, - ляпнул вдруг Саннио, ляпнул - и прикусил язык, но уже было поздно.
– Простите, Алессандр?
– Синеглазый бастард изумленно воззрился на него.
– Я вас не понимаю...
– Мне кажется, вы очень похожи на короля Аллиона, - заливаясь румянцем, объяснил молодой человек.
– Благодарю, вы чрезмерно добры, - теперь покраснел и Ларэ.
– Когда вы увидите принца Элграса, поймете разницу между нами.
– Он не такой стеснительный?
– кажется, в вино что-то подсыпали... хотел же сказать "скромный"!
– Да уж, этой черты он лишен, - улыбнулся, качая головой, Фиор. Кажется, бестактности он не заметил, хотя с господином Ларэ нельзя было за подобное поручиться.
– Я... я прощу прощения!
Еще одна мимолетная, грустная улыбка и прямой, все понимающий и прощающий, взгляд. Ларэ медленно поднял руку и коснулся плеча Саннио мягким, очень деликатным жестом.
– Не нужно, Алессандр. Я вас понимаю. Этот день и мы здесь...
– Ларэ не закончил фразу, да и не нужно было; так даже лучше.
Саннио опустил голову, пытаясь как можно крепче удержать в памяти все детали мозаики. Голоса, слова, смех и удивленные восклицания, звон бокалов, цвета, запахи, обстановку - каждую частицу происходящего. Еще несколько минут, и все кончился. Все разойдутся, чтобы заняться общим важным делом, общим - но каждый будет играть свою роль, выполнять свою часть замысла, и, может быть, уже никогда они не соберутся вот так, вместе... кто-то погибнет, кто-то уйдет.
Странное, терпкое и сладкое, горькое и звонкое ощущение безвозвратно уходящих бесконечно ценных мгновений. Острое - до боли в груди, до слез под плотно сжатыми веками...
– И мы здесь, - повторил он, усилием воли заставил себя вскинуть голову и открыть глаза. Ларэ молча кивнул.
– Господа, в десять часов прошу вас собраться здесь же или сообщить, если это окажется невозможным, - заявил Рене, выйдя на середину комнаты.
– Позвольте вас поблагодарить.
– За восемь дней вы добрались сюда из Сеории?
– Не вижу ничего удивительного в том, чтобы за восемь дней проехать около двухсот миль, это расстояние можно преодолеть и вдвое быстрее. Я же ехал несколько кружным путем. Вас не так уж просто было найти.
– На это и рассчитывал, герцог, - Эмиль смотрел на мужчину, сидевшего на кровати с большой миской черешни в руках.
– Но вам удалось...
– Это не повод для удивления. Вот если бы я не узнал своего человека, встретившись с ним нос к носу - вы могли бы озадачиться. И то, что вы оказались именно на тенистых берегах благословенной Виены, тоже вполне ожидаемо. Черешня здесь отменная, правда?
– У меня не было другого выбора. Нас искали по всему Брулену.
– Я ведь и не говорю, что вы сделали ошибку, - очередная глянцево блестящая сочная ягода отправилась в рот.
– Вы с Готье поступили совершенно верно. Я вам очень благодарен, Далорн. И за спасение принца, и за спасение Керо. Мне даже неловко просить вас о помощи...