Дом для изгоев
Шрифт:
Теперь, что касается мужчин. Естественно, здешние женщины рождали и девочек, и мальчиков. Если мать желала растить дочь - ей никто не препятствовал, здесь довольно распространены были своеобразные семьи из двух «близких подруг» с дочерьми. Если по каким-то причинам женщина не чувствовала себя способной испытать материнские чувства – девочку помещали в приют, и ею занимались опытные Наставницы. Лет в семь девочки проходили первую проверку способностей и распределялись по школам разных ступеней. Такие проверки проводились ещё трижды, а потом девушка занимала в обществе соответствующее место. Стать она могла кем угодно – от Обслуги до будущей Законодательницы. Но, понятное дело, девочки, росшие в «семьях» соответствующей
Что же касается мальчиков, то они безоговорочно оставались в приютах, где и пребывали до десятилетнего возраста. За это время Наставницы прививали им кое-какие необходимые навыки, но будущие самцы заведомо считались неразумными, так что жилы никто не рвал. Более того, Ливви тихо сказала мне, что если сканирование показывало, что женщина носит мальчика, с беременной проводились некие особые процедуры, о которых никто ничего не знал, кроме узкого круга доверенных Целительниц. Сами же женщины не помнили, что с ними проделывали, поскольку процедуры эти проводились под наркозом.
Ливви сказала, что пыталась узнать, что это за процедуры, но это ей не удалось. Единственное, что она разведала – таинственные процедуры были разработаны самой Суонной, и с тех пор проводятся неукоснительно, согласно её завещанию.
Итак, все родившиеся мальчики считались неразумными и действительно, особого интеллекта не проявляли. Их не учили, их скорее дрессировали, дабы вколотить некоторые необходимые навыки, а затем, в десять лет мальчикам надевали браслет с датчиками слежения на лодыжку, а потом отвозили на большую, тщательно охраняемую территорию, называемую Заповедником, и они вливались в ряды тамошних обитателей. За территорией Заповедника следили специально назначенные Стражницы, они наблюдали за мужчинами, как егеря наблюдают за животными, подкармливали их, оказывали первую помощь, если в ней была необходимость, периодически приводили в порядок их внешний вид… и всё. В остальном несчастные самцы выживали, как могли. Стражницы же должны были обеспечивать такое положение, чтобы естественная убыль не превышала назначенного процента.
Периодически устраивались Большие Охоты, самцов отлавливали, осматривали и распределяли по необходимости. Представительницы здешней элиты имели право содержать при себе трёх самцов, далее шло по убывающей, Работницы и Обслуга подвергались искусственному оплодотворению. Любая из совершеннолетних участниц Охоты, ещё не имеющая самцов в личном пользовании, могла заявить право на пойманного ею, этим правом и воспользовалась Ливви.
Я слушал и охреневал. С одной стороны – всё было как-то не по-женски рационально, с другой… Видимо мужская солидарность сработала, здешних мужиков было жаль, к тому же, я засомневался, что за столько поколений разум не вернулся к мужчинам. Видимо, те процедуры, которые проводили с плодом, и делали детей мужского пола изначально неразумными. Но тогда… это же опасно. Если местные дамы веками рожали от умственно неполноценных партнёров, у них тоже мог повышаться процент умственно неполноценных дочерей. И Ливви тут же подтвердила мои слова:
– Наверняка, Миро, ты думаешь, что я дрянь, решившая извести собственную тётю ради власти. Да, я хочу быть правительницей. Но власть сама по себе не является моей целью. Я хочу сломать существующую систему. И знаешь, почему?
Я покачал головой. А Ливви тихо сказала:
– Я хочу показать тебе то, о чём до этого знали только трое. Моя покойная мать, Гелин и я. Идём.
– Ты уверена, милая? – тихо спросила Гелин, с прежней подозрительностью глядя на меня.
– Если что, - безмятежно заявила Ливви, - ты его просто прирежешь. Конечно, Харрате будет недовольна тем, что приглянувшийся ей самец пропал невесть куда… Но я смогу её успокоить. Идём, Миро.
Я в который раз удивился железному характеру женщины,
Ливви легко поднялась и подошла к огромному вычурному шкафу, занимавшему почти половину противоположной стены.
– Это бывшие покои моей матери, Миро… - пояснила она. – Они защищены от внешнего прослушивания. Правда, эти дуры из Тайной Стражи постоянно пытаются установить здесь прослушивающие устройства… Но моя мать была гениальной женщиной. Любая попытка прослушивания - и этот прибор реагирует, давая мне знать, что очередная ретивая бестолочь хочет проникнуть в мои секреты. Кроме того, я каждый вечер проверяю комнаты – так, на всякий случай… Именно поэтому я могу болтать с тобой так откровенно. Но упаси тебя вечные небеса произнести хоть слово из нашего разговора вне этих покоев. У Гелин осечек не бывает.
– Я всё понял, - сказал я. – Не надо угрожать.
– А я не угрожаю, я предупреждаю, - милым голоском хорошо воспитанной девочки отозвалась Ливви. И, подойдя к шкафу, нажала на несколько выступающих узорчатых завитушек. Никакой системы в этом я не уловил, но дверцы распахнулись, показав стройный ряд разнообразных нарядов на плечиках. Ливви небрежно отодвинула эту пёструю шеренгу , показав заднюю стенку шкафа. На сей раз она нажала на неё… и стенка отъехала в сторону. М-даа, прямо «Хроники Нарнии»…
За стенкой показались ступеньки лестницы, уходящие куда-то вниз.
– Это тайные покои моей матери, - сказала Ливви. – О них не знает никто, кроме меня и Гелин. Ну, и ты теперь знаешь…
«И что там? – подумал я. – Тайная генетическая лаборатория? Завод по производству плутония? Выход к подводной лодке с ядерными боеголовками? Меня здесь, похоже, уже ничто не удивит…»
– Спускайся за мной, Миро, - позвала Ливви. – Не бойся, Гелин нас подстрахует, если что.
Ох, мне кажется, что эта тайна из разряда тех, на которых написано: «Перед прочтением – сжечь!» Умная девочка, повязать меня хочет, чтоб уж точно никуда не рыпнулся. Харрате меня теперь не пощадит ни при каком раскладе, даже если я поползу к ней на коленях каяться и список заговорщиц на блюдечке с голубой каёмочкой принесу.
– Видишь ли, - продолжала говорить Ливви, спускаясь, - моя мать родилась позже Харрате, и это оказалось большим несчастьем, ибо не она была наследницей. Харрате сильна… но она не способна мыслить широко, не желает изменений, не замечает, что мы скоро окажемся в тупике. Моя мать же занималась исследованиями и сделала вывод, что общий уровень интеллекта среди женщин снизился, стало больше рождаться девочек, которых можно использовать только в качестве Работниц или Обслуги, увеличился процент прерванных беременностей из-за нежизнеспособности и явных уродств плода. Мать сделала вывод, что причина в том, что мы веками рожаем от неполноценных самцов. С этими выкладками она пришла к Харрате. Та обещала ознакомиться с ними и принять меры, попросила мать пока не обнародовать результаты своих исследований. Но…
– Спустя какое-то время с нею произошёл несчастный случай?
– спросил я.
– Ты удивительно умён, - согласилась Ливви. – Просто потрясающе умён для самца.
– Благодарю, - отозвался я. Обижаться было не на что. С точки зрения Ливви она сделала мне самый крутой комплимент, возможный в здешнем обществе.
– Именно несчастный случай, - сердито сказала Ливви. – Во время следующей Большой Охоты отказало навигационное оборудование коптера, он врезался в скалу и разбился. Такое бывает. Но… Я-то знаю свою мать и её пилота, Гемэ. Мать ни за что бы не отправилась на коптере, у которого был даже намёк на неисправность. Гемэ же сама проверяла коптер за час до полёта. Она была отличной профессионалкой, во дворце суонны служат только лучшие. Она не могла пропустить подобное.