Дом горячих сердец

Вильденштейн Оливия

— Нет, обязательно, Капелька.

— И зачем мне знать о пристрастиях Маттиа, Фибс?

Он широко улыбается.

— Я имел в виду то, что тебе будет полезно узнать, как ласкать задницу мужчине.

Я пытаюсь протиснуться между ними, пока не начала потеть из-за того, как сильно я покраснела, но матрас такой мягкий, что я только проваливаюсь ещё глубже.

— Неужели мы тебя возбудили? — Фибус уже почти хихикает

— Нет, — отвечаю я, а моё лицо начинает дымиться. — Это кровать такая огромная. Зачем вы

так близко ко мне придвинулись?

Фибус разворачивается на своём месте, как и Сибилла. Они оба обхватывают мой торс, и, вытянув руки, кладут их на талии друг друга, и вот мы уже переплетены между собой, точно страницы книги на моём прикроватном столике.

— А некоторым мужчинам нравится больше, чем один палец…

— Фибус, — шиплю я.

— Я просто пытаюсь научить вас тому, как найти путь к…

— …мужской заднице? — вставляет Сиб.

Он одаривает её кривоватой улыбкой.

— Я хотел сказать сердцу.

— Ну, конечно.

Сибилла издает неуверенный смешок, который тут же сменяется отчаянными рыданиями.

И хотя она сама предложила обсудить секс — чтобы не думать о своей сестре и Риккио, а также узнать обо всём, чем я решила поделиться касательно моих зарождающихся отношений с Лором — это не помогло ей избавиться от печали и переживаний, а только похоронило их под тонким слоем грязи.

— Боги, я скучала по нам, — хрипит она.

— Я ещё больше по нам скучала, — говорю я.

— А я больше всех по нам скучал, — Фибус одаривает меня взглядом. — Ведь это я был горным изгнанником.

Он без сомнения хочет казаться раздраженным, но его глаза так блестят, что в них отражается не гнев, а только любовь.

И хотя я едва могу пошевелиться, я сгибаю руки и обхватываю ими его предплечья.

— Давайте никогда больше не расставаться.

— Давайте! — говорят они в унисон.

Наши объятия становятся крепче, и, хотя я знаю, что жизнь всё равно вмешается в наши планы, потому что она всегда так поступает, я молюсь Котлу о том, чтобы наша дружба растянулась на долгие века.

Когда Сиб начинает тихонько плакать, я отпускаю руку Фибуса, разворачиваюсь, обхватываю её трясущееся тело обеими руками и прижимаю к себе, а затем Фибус прижимает к себе нас обеих. Мы, должно быть, засыпаем в объятиях друг друга, потому что следующее, что я вижу — это какое-то движение в воздухе, из-за которого мои веки приподнимаются.

Луна освещает тёмные очертания кожаных доспехов моей пары и заставляет его золотые глаза пылать. Он стоит рядом с моей кроватью и смотрит на нас с нежной улыбкой.

«Я не хотел тебя разбудить, птичка».

Мои друзья, должно быть, чувствуют его присутствие, потому что они оба начинают шевелиться, после чего Фибус переворачивается со стоном на спину, а Сиб начинает тереть свои опухшие глаза.

— О, боги, —

она садится, — который сейчас час?

— Почти десять вечера, — отвечает Лор.

— Ох. Я самая ужасная девушка. Мне нельзя было оставлять Маттиа одного так надолго.

Она поворачивается ко мне, затем наклоняется и целует меня в щёку.

— Люблю тебя. Разбуди меня на завтрак в любое время, хорошо?

Она посылает Фибусу воздушный поцелуй, после чего спрыгивает с кровати и направляется к двери в своём помятом красном платье.

— Морргот, есть какие-нибудь новости от Киана?

— Боюсь, что пока нет. Как только я что-нибудь узнаю, я расскажу тебе.

— В любое время, — её голос дрожит от переживаний.

— В любое время, Сибилла.

Глубоко вздохнув, она бормочет:

— Спокойной ночи, Лор. И спасибо, что разрешил нам остаться.

И хотя Лоркан кивает, его глаза не смотрят в её сторону; они остаются на мне.

Фибус зачесывает назад свои волосы.

— Ну, мне тоже пора.

Он встаёт с кровати, забирает книгу с моего прикроватного столика, задерживается на секунду, переводя взгляд между Лором и мной и перекладывая книгу из руки в руку.

— Я собираюсь пойти в таверну.

Но он так и не уходит.

— Ты ведь остаешься, Морргот?

— Да. Если Фэллон позволит.

Я закатываю глаза. Как будто я могу его выгнать. Даже если он решил остаться только для того, чтобы побрюзжать насчёт фейри, лучше если он будет делать это здесь.

«Побрюзжать?»

Я улыбаюсь.

«Дай угадаю… настоящие короли не брюзжат?»

Его улыбка становится шире.

— Ну, ладно, детки. Веселитесь.

Фибус хлопает себя ладонью по губам.

— Не мог же я сказать это вслух? Мои искренние извинения.

— Ты прощён.

Пальцы Лора уже начали расстегивать доспехи.

— Но только, если ты немедленно выйдешь отсюда.

Фибус сбегает так быстро, что его контуры расплываются.

— Тебе обязательно пугать моих друзей, Лор? У тебя есть для этого враги.

— Мне надо поддерживать репутацию, mo khra.

Я качаю головой, но мои губы растягиваются в улыбке. На которую он отвечает такой же улыбкой. Когда его одежды падают на пол, мой взгляд опускается вместе с уголками моих губ, потому что нельзя ухмыляться, глядя на произведение искусства. На него можно смотреть только в благоговении.

Лор выглядит так, словно высечен из скалы своего королевства, освещённой звездами — его серебристые шрамы — это следы от стамески; вены — залежи ценных минералов; волосы — клубы дыма в ночном небе; а глаза — золотые слитки. Даже его запах словно рождён горой и небом, которым повелевает Лор.