Дом Инкаламу (сборник)
Шрифт:
Но теперь, когда все было высказано вслух, она вдруг пола на попятный — впрочем, спастись она пыталась от себя, а не от него:
— Сама не знаю. Люди больше не хотят ничего рассказывать. Если они и делают что-нибудь, то наверняка такое, о чем лучше не говорить. Я хочу сказать — те, кто остался на свободе. Белые и черные. А те, с кем вам по-настоящему стоило бы потолковать, — за решеткой.
Они сидели в машине перед его гостиницей. По ободряющему восхищенному взгляду американца, который не сводил с нее глаз, Фрэнсис поняла: ему внушили, что если кто-нибудь и может свести его с черными, так именно она, и если с ними и можно встретиться в частном доме,
— Я вам дам знать, Боб. Ждите моего звонка.
Разумеется, они уже называли друг друга по имени: когда в Южной Африке встречаются родственные по духу белые, общность взглядов и грустное сознание обособленности ускоряют сближение.
— Вы скажите только — где и когда, больше ничего. В тот, первый день мне так не хотелось говорить об этом по телефону, — признался он.
Вечно этим приезжим чудится опасность…
— Да что вам-то может грозить? — Она улыбнулась не слишком приветливо. В таких случаях все они начинали торопливо объяснять, что, мол; тревожатся вовсе не за себя, а за нее, и так далее, и тому подобное. — У вас же заграничный паспорт. Вы ведь не живете здесь.
С Джейсоном Маделой она виделась редко, но, когда позвонила ему (ей вспомнилось, что его контора помещается почти рядом с «белым» городом), он принял ее приглашение с такой готовностью, словно был близким другом дома и привык заходить к Тейверам запросто, когда заблагорассудится. А еще у нее есть в запасе Эдгар, Эдгар Ксиксо, адвокат, к которому перешла практика ее старого друга Самсона Думиле. Этого можно заполучить всегда. Ну а кто еще? Можно попросить Джейсона, чтобы привел какого-нибудь устроителя боксерских матчей или азартного игрока, — ему нравилось таскать за собой такую публику туда, где можно выпить на дармовщину, — но нет, это было бы шито белыми нитками, даже если б они с Джейсоном сумели прикинуться, будто не понимают, чего от них хотят. Так что в конце концов она пригласила коротышку репортера Спадса Бутелези. А какая, собственно, разница? Черный, и ладно. Да и все равно теперь уже выхода нет.
Фрэнсис решила устроить хороший ленч, не хуже, чем в былые времена; столик с напитками и льдом поставила не на середине большой веранды, а в застекленном ее углу, чтобы маленькая компания не чувствовала себя затерянной. Волосы она только вчера выкрасила в светлый тон — примерно такой же, как был у нее когда-то свой, на их фоне выделялись искусно вытравленные седые пряди; в общем, она чувствовала, что «сделана» как раз в меру и производит приятное впечатление; яркое полотняное платье не закрывало загорелых плеч, они блестели, словно выпуклости хорошо отполированной мебели; с твердым, коричневым от загара лицом голубые глаза контрастировали неожиданно и красиво, и Фрэнсис это знала. О том же сказал ей взгляд Роберта Гринмэна Серетти — секунду-другую он смотрел на нее, стоя в залитом солнцем проеме двери; да, она еще и женщина, одна-единственная здесь и царящая безраздельно среди этих мужчин.
— Приготовьте нам всем мартини, ладно? — обратилась она к нему. — Прекрасная штука. Выпить настоящий мартини — такое удовольствие. — И пока он колдовал над бутылками с обстоятельностью, присущей людям небольшого роста, она сновала с веранды и обратно, вводя прибывающих гостей.
— Это Боб, Боб Серетти из Штатов, решил у нас побывать, а это Эдгар Ксиксо. Джейсон, познакомьтесь: вот Боб Серетти — человек, к которому прислушиваются президенты…
Смех, протестующие возгласы, а хозяйка тем временем обносила гостей напитками. Джейсон Мадела —
— Нет, нет, поймите же, в тауншипах слово «конъюнктура» употребляется в совершенно ином смысле: вот я, например, типичная «конъюнктура»… — И, ожидая подтверждения, он с многозначительной улыбкой посмотрел на Ксиксо. Тот обводил всех взглядом, выражающим готовность поддержать общее веселье.
— Ну еще бы, ведь вы — «мути»! — вставил он поспешно.
— Нет, погодите-ка, я хочу объяснить Бобу более наглядно… — Снова смех, на этот раз общий. — Это человек, для которого строгий европейский костюм — повседневная одежда, как для белого. Который ходит в контору и предпочитает изъясняться по-английски.
— Вы хотите сказать, что слово «конъюнктура» для вас варваризм и вы употребляете его в смысле «удачливый», «благополучный»? Вы это имеете в виду? Ну вы же знаете газетное выражение «благоприятная конъюнктура»? — Сидевший на стуле американец подался вперед и, подняв к ним улыбающееся лицо, глядел на них снизу вверх. — А что такое «мути»? Пожалуй, мне следовало бы делать заметки, а не трясти ваш миксер, Фрэнсис.
— Медик, — пояснил Ксиксо.
— Ой, да оставь ты, бога ради, — рассмеялся Джейсон и залпом допил джин, а Фрэнсис поднялась навстречу запоздавшему Спадсу Бутелези, молодому человеку в рубашке-сетке золотого цвета и светло-голубых джинсах, и подвела его к другим гостям.
Когда Боб Серетти и Спаде представились друг другу, американец спросил, задержав его руку в своей:
— А что же тогда такое Спаде?
На лице Спадса, довольно светлом, с мелкими чертами, будто натыканными в тестообразную массу, словно навсегда застыло настороженно-удивленное выражение. К тому времени, когда он появился, остальные успели выпить не один мартини, и голоса звучали громко.
— А Спаде хочет пива, — обратился он к Фрэнсис, и все снова рассмеялись.
Джейсон Мадела поспешил ему на выручку — этакий добрый великан, извлекающий муху из стакана с водой:
— Он у нас из интеллектуалов. Это люди совсем другой категории.
— Да разве сами вы, Джейсон, раньше к ней не принадлежали?
В вопросе Фрэнсис была укоризна, несколько нарочитая: Джейсону Маделе, безусловно, хотелось бы дать американцу понять, что он не просто коммерсант, успешно ведущий дела в тауншипах, но еще и обладатель университетского диплома.
— Милая Фрэнсис, не будем вспоминать о грехах моей молодости, — ответил он, привычно становясь в позу человека, прячущего душевную рану. — Насколько я понимаю, в этом доме мужчинам положено трудиться; ну-ка, вот с этим справлюсь я. — И он принялся вместе с Фрэнсис разделять подтаявшие и оттого сплавившиеся кубики льда. — Велите слуге принести немного горячей воды, и все будет в порядке…
— Ой, я же пренебрегаю своими обязанностями! — воскликнул Серетти. Он внимательно слушал пространный рассказ Ксиксо о том, как сложно оформить поездку в один из бывших английских протекторатов, время от времени бросая негромко: «Так, так», «Ах, вот как?» — и теперь вскинул глаза на Фрэнсис и Джейсона, безмолвно предлагая им еще по бокалу мартини.
— Ничего, ничего, разговаривайте, для того все и затеяно, — ответила ему Фрэнсис.
Он улыбнулся ей доверчивой улыбкой смышленого любимчика: