Дом, которого нет
Шрифт:
– Я хочу поставить тебя в известность… – нарушил он воцарившееся молчание с сигаретой в зубах. Раздался щелчок, белые клубы медленно и хаотично начали расползаться по направлению к жене – новое достижение для бросающих курить, практически полностью имитировало настоящие сигареты. Лидия по старой привычке сморщилась, хотя запах у данного дыма, скорее пара, не вызывал явного раздражения. – И заметь: не спросить разрешения, а поставить в известность, – картавил он, удерживая дымящуюся псевдосигарету зубами за самый край и казалось, что она вот-вот вывалится у него изо рта. – Я собираюсь провести практический опыт. Сегодня. Поэтому насчёт сорок второго… эти твои издёвки… эти… зубоскальные твои…
Всплывающая периодами болтовня о переносе
– Что ты собираешься? – переспросила она еле слышно.
Стас глубоко в очередной раз затянулся, прикрыв глаза. В её сторону он смотреть опасался, возможно из страха, что она сможет отговорить его от этой затеи, и он передумает… Он уже всё решил и теперь его ничто не остановит, он всё просчитал: сегодняшнюю ночь он определил в разряд особенных по многим критериям для того, чтобы совершить скачок на восемьдесят лет назад. Он прекрасно осознавал, что риск огромен: с одной стороны, испытуемый, то есть сам создатель сомнительного устройства Станислав Кураев, впервые задействовав этот прибор и совершив скачок, мог, благодаря непредвиденным отклонениям там и остаться, с другой – весь многолетний труд, которому он посвятил уйму времени, с огромной долей вероятности мог оказаться напрасным, и несостоявшееся перемещение в прошлое его уничтожит морально.
– Я окончательно принял решение: пора переходить к испытаниям. Каждый день я задаю себе вопрос: работает ли оно? Есть ли смысл в дальнейших моих изысканиях? Почему бы не проверить, собственно говоря, что мне мешает? – В нём распалялась детская нетерпеливость, азарт, жажда к действиям. Не дожидаясь от неё какого-либо одобрения, он завёлся от собственных слов: – Ты можешь представить какой это будет прорыв?
Лидия с размахом хлопнула себя по ногам.
– Ты тронулся рассудком!
– Да, я тронулся! – Стас вскочил с места и начал энергично прохаживаться из угла в угол. – И очень давно, если ты не заметила… – Он остановился у стола и небрежно повторным щелчком потушил курительное устройство. – Думаю, тебе известно, что по ходу истории были далеко не единичные случаи, когда великое открывалось людям в снах… И я – один из таких людей, на кого снизошло видение. Спрашивается – откуда? – Он навис над ней, скрестив на груди руки. – Откуда нам вдруг приходит во сне то, чего мы даже и представить раньше не могли? – Указательный палец взметнулся вверх. Взгляд Кураева пребывал в пограничном состоянии между азартом и безумием. Заканчивал он речь, перейдя на шёпот: – Внеземные цивилизации – вот откуда!
Маньяк, подумала она, одержимый фанатик, не поддающийся лечению, тронувшийся рассудком… Считает себя избранником, отмеченным неким внеземным разумом, решившим, что он особенный. Сон ему видите ли приснился… Никому до сих пор не снился, а ему там что-то показали, причём такое, что он даже не в состоянии объяснить – что.
Ответная реплика из её уст вылетела сама собой: ну, допустим… Он уставился на неё с удивлением, потому как приготовился к длительной обороне – полемике на одну только тему снов, рука с оттопыренным пальцем вяло свесилась вниз – первый этап пройден, на внеземное происхождение его мыслей она согласилась, или почти согласилась…
– Что ты этим хочешь сказать? Что значит это твоё «ну, допустим»? – последнюю фразу он произнёс фиглярничая перед ней. – То есть, ты всё-таки допускаешь…
– Стас, – перебила она, сообразив, что без чьей-либо поддержки ей с мужем не справиться. – Так не делается – в одиночку не делается! Приглашается кто-нибудь для опыта, другие участники… Твой Вишняков, например, раз он в теме. И вообще, это страшный риск!
– Насчёт предпочтения будущего прошлому ты проявляешь неосмотрительность. Что значит – тиф, холера? У Вишнякова, между прочим, заболела жена.
Изобретатель сомнительного устройства сделал видимость, будто успокоился и полез в холодильник, давая понять, что он наконец-то проголодался, хотя на самом деле его по-прежнему морило не чувство голода, а одержимость клокотала в пустом животе, взывала к получению желаемого. Он достал сыр с ветчиной, неаккуратно распаковал батон и начал его распиливать непредназначенным для этой цели коротким кривым ножом.
– Дай я сначала уберу со стола, – вмешалась Лидия. – Присядь. Не наводи ещё большего бардака. Смотри – крошки посыпались на пол. А что с ней?
– С кем?
Лидия застыла на месте, глядя на него в упор.
– С Вишняковой!
– Австралийский вирус, что же ещё… В будущем зависнуть… – сменил он тон энтузиазма на ворчание. – Эффективных лекарств от него вообще-то никаких пока не существует. Ты уверена, что так блистательно в этом твоём будущем? Там могут быть такие эпидемии-и-и… – он схватился за голову, демонстрируя масштабы всемирной трагедии, – что, благодаря моему изобретению, впору сваливать в прошлое.
– Ага! Особенно во Вторую мировую!
– Ты хочешь в Первую? – Он опёрся о край стола, ловя взгляд жены и мечтая поймать момент, когда она признает его дальновидность.
– Я никуда не хочу! – вышла она из терпения.
За стол пара усаживалась в молчании под упоительное завывание северо-западного ветра – струнами его мелодии служили провода между столбом и постройками, иногда он устраивал целый оркестр, и тогда с грохотом тряслись все отливы северных окон, он проникал под откосы – создавалось ощущение сквозняка, хотя дом был достаточно хорошо заделан. Кураев так же молча жевал бутерброд, кроша им на стол, взгляд его, обиженный и неудовлетворённый, задержался на освещённой внутренней стороне забора, затем сфокусировался на переднем плане, на котором в отражении стекла красовался профиль жены.
– Ну хочешь ты испытать, отправь туда кого попримитивнее, только не людей, – вернулась к разговору Лидия. – Проведи первый эксперимент сначала на животных.
– На морской свинке? – Кураев на это предложение среагировал моментально, в словах звучала ирония. – На коте? Или кого ты там предлагаешь?
– Да хоть на обезьяне! – вспылила она.
Изобретатель сомнительного устройства сделал вид, что задумался, на самом деле он ухмылялся в душе над её наивностью, злился, что она не понимает простых вещей.
– Ладно. На минуту представим, что я приволок сюда эту подопытную обезьяну – купил у циркачей, возможно, её даже обучат нажимать на пульт обратного хода – профессиональный дрессировщик обучит, и мы получим обезьяну назад. Ты не смейся, не смейся… Что ты улыбаешься? Я пока не сказал ничего смешного. Сочтём, что это возможно. М-да… Может тогда эта обезьяна расскажет нам заодно где она побывала, чего повидала… Или ты думаешь мне хватит и того, что эта обезьяна где-то тупо была? – Кураев театрально взмахнул рукой. – Может её переместило не в прошлое, а на другую планету, но итог нашего эксперимента будет, что обезьяна где-то была, неважно где… Главное – была! Эксперимент прошёл успешно: обезьяна-первооткрывательница по кличке… ну это неважно… совершила великое перемещение неизвестно куда и набрала миллионы просмотров! Давайте взрывать шампанское!