Дом, которого нет
Шрифт:
Та, от которой щемит с горла к носу
слезами, устраняя знак вопроса.
– Про связь всеобщую мечтать привыкли мы, –
сама с собою так она сказала, –
но, мчась Бастилью брать, под свод тюрьмы
вошли. Той, что с афишей кинозала.
Всё, что хотим мы, исполняется. Но вот
проблемка: "здесь" от "там" – наоборот!
В мире Вещей, тяжёлом и пустынном,
задрав лицо к Идеям, о дожде
мы
что игнорируем небесное Нигде!
Не проще ли, как эти, ограничиться
своей, без всякой святости, (пуб)личностью? –
Сказала и споткнулась о кота.
Абсурд – конёк мой, как и мест подобных.
Бежал куда-то в поисках хвоста,
тем горемычный уж, что цветом чёрный.
Тереться ей о ноги стал, как в дом
просясь. Отвергнут был пинком.
А после – опсыпаем извиненьями
и ласками. Черта у ней такая:
сначала опустить, а после прения
принять, обильно нежность расточая.
Ценить, что ластится к ней, Лора не умела.
Только потом вникала в важность дела.
«Не согрешишь, не сможешь и покаяться!» –
похож сей лозунг на хлыстовский чем-то.
Да, слишком часто, знаю, отвлекаюсь я.
Тут о Земле рассказ, а не о сектах.
Хотя они – не меньше часть земли
официальных способов пасть ниц.
Ходила Лора тенью меж людей.
В растянутой футболке, светлых джинсах,
такая тощая, что прикасаться к ней
казалось дерзновением убийцы.
Вопросов задавала свыше меры
(сама же в "меру" не имела веры).
Богатый экономил рубль, как нищий.
А нищий думал: счастье – быть богатым.
В постели ж оба голы. Их отличий
в момент могла лишить судьба когда-то.
Сегодня я могуч, а завтра слаб.
Зависят от Фортуны царь и раб.
Встречала Лора женщин, в подтверждении
нуждающихся – правильности черт.
Полученным извне о лицах мнением
те насыщались (побеждая смерть
запечатлённой красотой на фото).
Играли так в бессмертного… кого-то.
Тех, кто влюблён, и тех, кто отлюбил;
тех, кто считал себя – одним ужасным
среди прекрасных; тех, кто обвинил
весь мир, что сам, султан, живёт не в сказке;
тех, кто всем врал, и тех, кто рвался к правде,
встречала девочка в таком знакомом "завтра".
Наслушалась она эсхатологий
(рассказов, что, мол, зданию конец). А
кой-кто надеялся-таки спасти чертоги
загаженные: зелень вешал к дверцам.
Иные,
домине, всё, считали, не всерьёз.
Громадный гриб мерещился ребятам.
Его застать хотели, на секундочку,
пока самих дотла ни выжжет. Надо
отдать им должное, жить с мыслью о конце всего
не так-то весело. В молельнях реконструкцию
превозносили, как юристы – конституцию.
– Придёт большой и сильный человек, –
благоговейно ей старушка объясняла, –
который взял в себя от всех нас грех.
Дом возродит, отстроив всё с начала.
Он за пределы вышел, умерев.
И, светом возрождён, теперь – наш Лев.
– Но человек… Он кто? – спросила Лора.
– Он, в плоть одет, является душой.
Дух держит, как скелет, его коль скоро
собою крепит Бог… Нехорошо, –
нахмурилась от глаз её накрашенных, –
так выглядеть. Мужчина каждый взглядом ест:
его ввергаешь ты во искушение,
то обещая, что не сможешь выполнить! –
и осенила грудь крестным знамением.
– Тени как тени. Тушь как тушь. Защиту глаз
косметика даёт психологически, –
отбрила Лора переход на личности.
От прихожанки возрастной уйдя,
периодически в руинах спотыкаясь,
пришла туда, где, восседая в ряд,
делили люди карту. Очертаний
там дома не было. Был только его план.
И представители отделов, точно стран,
держали спор: кому какие комнаты,
как следует соседям друг про друга
не думать, больше чувствовать. И, скромно встав
в углу, смотрела Лора. Стол был круглым,
лица – овальными. Она, пожав плечами,
размыслила: «Болтать не запрещают».
И возгласила так: – Достопочтенные!
Вы делите не мир. Листок бумажный.
От бомб изведали мы хрупкость стен своих.
Заводы пашут так, вздохнуть что страшно.
Я знаю, что откат цивилизации
назад – ума не вставит популяции.
Империю пыталась возродить
пара-нормальных: итальянец с немцем.
Но, раз бог мёртв, чем управленец жив?
Кто главаря помазаньем приветствует?
С наличьем вверх и вниз ограничения,
не станет столб держать дом. Моё мнение
не нужно, – в курсе, в курсе, – никому!
И драть лицо, и посыпаться пеплом –
бессмысленно. Но вижу: каждый муж,
пытавшийся помочь, вредил лишь всем нам.