Дом, которого нет

Трофимчук Елена

– Ты чего здесь? – Владик кивает на корзинку.

– Пикник, – отвечает Аленка и садится на траву, обхватив коленки руками.

– А-а. – Владик подтаскивает ковер к корзинке, застилает траву желто-бордовыми знаками, похожими на хвосты жар-птицы.

От Владикиного ковра пахнет прохладной пылью, от Аленкиной корзинки – печеным луком.

– Ночью Кубик помер, – говорит вдруг Владик, и Аленка вспоминает про сон.

– А мне книжку из Москвы привезли, – хвастается Аленка и вместе с Владиком подтаскивает ковер ближе к реке.

–

Мамке вчера тоже книжка по подписке пришла, «Королева Марго» называется.

– Дашь почитать?

– Дам, – обещает Владик.

* * *

Картошку в тот год копали поздно. На замену Кубику из района пригнали нового коня, молодого, к плугу непривычного. Осень в Москве золотилась листьями и стучала каштанами чуть ли не до декабря. Андрей поздравил бабушку Соню и Аленку с праздником революции. Агрономшу Чистякову отпустили в отпуск только на две недели – дефицит кадров. До родной Читы – неделю на поезде. В Москве короткая пересадка.

Казановка, дом номер семь

– Главное, чтобы адрес правильно записала, – говорит дед Шура и важно, по слогам, повторяет свой новый адрес: – улица Казановка, дом номер семь.

В доме номер семь по Казановке дед Шура живет уже почти два года. Раньше дед Шура жил на Барсуковой в примах у бабы Ксаны. Баба Ксана умерла, и деда Шуру из дома на Барсуковой выгнали.

– Алексей говорил – оставайся, – рассказывает дед Шура, – а Татьяна, невестка, ни в какую, он нам никто, говорит! О как.

Дед Шура смотрит на Аленку так, будто только что заметил, что она здесь. Аленка складывает пирамидку из камней. Около дома номер семь на Казановке самые красивые камни. Есть даже драгоценный – с блестящим сколом, который на солнце переливается желтым и фиолетовым.

– Мала ты еще, – говорит дед Шура и качает головой – как будто жалеет, что Аленка мала. Острый белый камушек соскальзывает с круглого серого, и пирамидка превращается в бесформенную горку.

– Юлька такая же была, когда я с Ксаной сошелся. – Дед Шура встает со скамейки, выходит на дорогу. – И сразу: деда да деда. Татьяна ей – какой он тебе деда? А Алексей переносицу трет – боится слово поперек сказать. О как.

Аленка тоже выходит на дорогу – смотрит вместе с дедом Шурой туда, где Казановка сворачивает к центру. Юля позвонила вчера по телефону. У деда Шуры телефона нет, поэтому Юля позвонила агрономше Чистяковой.

– Александр Евсеевич, вас внучка к телефону, – сказала агрономша деду Шуре.

Дед Шура в это время набирал воду в колодце.

– Нет у него никакой внучки, – сказала Петровна, которая тоже пришла за водой. А дед Шура отпустил ведро, и оно с гулким радостным скрипом полетело назад, в колодец. Быстро-быстро крутилась колодезная ручка, но дед Шура – лысый, с большим круглым животом, бежал еще быстрее.

Настоящей внучкой Юля деду Шуре никогда не была. Потому что Алексей, сын бабы Ксаны, никогда не был деду Шуре сыном. Бабушка

Соня рассказывала, что когда дед Шура переехал жить к бабе Ксане, Алексей уже жил в городе, был женат на Татьяне, и у них уже была Юля. Юля деда Шуру полюбила сразу, и тот Юлю тоже полюбил. «Деньги ей на свадьбу откладывал», – рассказывала бабушка Соня. Свадьба у Юли была год назад, но дед Шура про нее не знал. После смерти бабы Ксаны Юля в Заречье больше не приезжала.

– Может, на Барсуковую свернула? А там и подсказать некому. – Дед Шура возвращается на скамейку.

Аленка выбирает самый плоский камень – для основания.

– Говорит, дело у меня к тебе, деда, есть. А то я не знаю, какое это дело. – Дед Шура хитро улыбается и становится похож на сказочного султана.

Аленка не знает, какое дело может быть у взрослой замужней Юли, но деда Шуру не спрашивает – ждет, когда тот сам расскажет.

– А я ж спать не ложился, ждал, пока Юлька с танцев придет. – Дед Шура присаживается рядом с Аленкой, кладет на пирамидку длинный камень.

– Большой слишком, – отзывается Аленка.

– Ксана мне говорит – не денется никуда твоя Юлька, небось не маленькая уже. – Дед Шура снимает длинный камень, вертит его в руках, – а где ж не маленькая, когда чуть что – сразу в слезы.

Дед Шура встает, достает белый чистый платок, вытирает лоб и глаза. Нужный камень для основания Аленка нашла, теперь надо остальные подобрать по размеру.

– Думаю, ждет моя Юлька дитеночка. – Дед Шура прячет платок в карман, садится на скамейку. – Пусть бы девочка была, на Ксану похожая.

Аленкина пирамидка строится быстро, камни крепко держатся друг за дружку, смотрят вверх, в небо, и туда, где Казановка сворачивает к центру, тоже смотрят.

– А дом Ксанин продали. – Дед Шура палкой чертит на земле квадрат дома и треугольник крыши. – Ходил я туда прошлым четвергом. Окна слепые поставили, без перекладины. И дачница в палисаднике – в шортах, с новенькой тяпкой. О как.

Аленка кладет на верхушку пирамидки блестящий, похожий на звезду, камушек.

– А дитеночка вырастим. – Дед Шура расправляет плечи, проводит рукой по лысине. – Что ж, я не понимаю, что молодым учиться надо? Татьяна с Алексеем тоже еще молодые, кто их с работы отпустит? А я что – на первой электричке в город, на последней – домой! К следующему лету, глядишь, и сюда правнучку заберу, а?

Аленка улыбается вместе с дедом Шурой и гадает, как Юля назовет дочку. Вот бы Луизой. Аленка начала читать «Всадника без головы» и теперь мечтает скорее вырасти и родить дочку по имени Луиза.

– Обещала к обеду быть. – Дед Шура снова выходит на дорогу.

От солнца на небе осталась только розовая полоска.

– Картошка остыла. – Дед Шура поворачивается и смотрит в обратную сторону, к речке, как будто оттуда тоже может появиться Юлька.

– Тебя небось уже бабушка заждалась? – спрашивает дед Шура Аленку, и Аленка кивает.