Дом на берегу

дю Морье Дафна

Когда викарий похлопал меня по плечу, я еще не успел толком очнуться от видений давно минувших дней, но уже перенесся из одной действительности в другую. Может ли быть, что время всемерно – вчера, сегодня, завтра чередуются в своем бесконечном повторе? Неужели достаточно поменять какой-нибудь компонент, скажем, энзим, и я увижу собственное будущее, самого себя лысым стариком, одиноко доживающим свой век в Нью-Йорке, – мальчики выросли, обзавелись семьями, Вита умерла. Эта мысль была мне неприятна. Лучше думать о Шампернунах, Карминоу, Изольде. Нет, никакой телепатии тут не было: Магнус ведь даже не упоминал о них, вот викарий –

да. Но уже после того, как я видел их собственными глазами.

Наконец я решил, что мне делать: я поеду в Сент-Остелл в библиотеку и посмотрю, нет ли там книг, в которых можно было бы найти какие-нибудь свидетельства, подтверждающие, что все эти люди действительно существовали.

Библиотека находилась уже за чертой города. Я поставил машину и вошел внутрь. Девушка-библиотекарь оказалась очень любезной. Она посоветовала мне подняться в зал справочной литературы и поискать описание генеалогий в книге под названием «Справочник по Корнуоллу».

Я взял с полки увесистый фолиант и сел за стол. Просмотрев первый раз список имен в алфавитном порядке, я был разочарован: ни Бодруганов, ни Шампернунов, ни Карминоу, даже Кардингемов не было. Я снова вернулся к началу списка и вдруг понял, что просто невнимательно читал, поскольку тут же увидел имя Карминоу из Карминоу. Со все возрастающим интересом я пробежал глазами страницу и нашел сэра Джона, женатого на Джоанне (его, должно быть, раздражало, что у жены и любовницы одинаковые имена). Он родил целый выводок детей, и один из его внуков – Майлз – унаследовал Боконнок. Боконнок… Бокенод – написание совсем иное, но это, несомненно, был мой сэр Джон.

На следующей странице я обнаружил его старшего брата, сэра Оливера Карминоу. От первой жены у него было несколько детей. Я посмотрел дальше эту строчку и нашел Изольду, его вторую жену – дочь некоего Рейнольда Феррерса Берского из Девона, и ниже, в конце страницы, упоминались ее дочери – Джоанна и Маргарет.

Все-таки я нашел ее – не девонскую наследницу, Изольду Кардингем, о которой говорил викарий, а ее внучку.

Я отложил книгу в сторону и вдруг понял, что глупо улыбаюсь, в упор глядя на человека в очках, читавшего «Дейли телеграф»: он смотрел на меня с большим подозрением, но, перехватив мой взгляд, снова спрятался за газетой. Моя «дева несравненная» – не плод воображения, не результат телепатии между мной и Магнусом. Она действительно существовала, хотя точных дат ее жизни мне выяснить не удалось.

Я поставил книгу на полку, спустился по лестнице и вышел из здания библиотеки, возбужденный пуще прежнего моим открытием. Карминоу, Шампернуны, Бодрутаны – ведь все они умерли без малого шестьсот лет назад и все-таки продолжают жить в моем другом временном мире.

По дороге из Сент-Остелла я размышлял о том, как много всего я успел за один день: присутствовал на церемонии в монастыре, давно канувшем в лету, участвовал в деревенском празднестве Мартынова дня. И все благодаря колдовскому зелью, которое сотворил Магнус, и никаких побочных явлений, неприятных последствий, наоборот, ощущение избытка жизненных сил и радостного возбуждения. Легкость такая, будто летишь. Я поднялся на Полмиарский холм на скорости не менее шестидесяти миль

в час, свернул на дорогу, ведущую в Килмарт, поставил машину и вошел в дом – и только тут снова вспомнил о своем сравнении. Будто летишь со скалы… Может быть, в этом и есть побочный эффект? Это невероятное чувство возбуждения – море по колено. Вчерашняя тошнота и головокружение возникли оттого, что я нарушил правила. Сегодня переход из одного мира в другой произошел безо всяких усилий, и вот – состояние полного ликования.

Я поднялся в библиотеку и набрал телефон Магнуса. Он сразу поднял трубку.

– Ну, как прошло? – спросил он.

– Что ты имеешь в виду? Что прошло? Дождь? Лил целый день.

– В Лондоне погода чудесная, – ответил он. – Ладно, довольно о погоде. Как прошло второе путешествие?

Его уверенность, что я снова пошел на эксперимент, задела меня за живое.

– С чего ты взял, что было второе путешествие?

– Это неизбежно.

– Ну, хорошо, ты прав. Вообще-то я не собирался, но захотелось кое-что проверить.

– Что проверить?

– Что этот эксперимент не имеет ничего общего с телепатической связью между нами.

– Я и сам бы мог тебе это сказать.

– Возможно. Но мы оба провели первый эксперимент в чулане Синей Бороды, что могло в какой-то степени повлиять на мое подсознание.

– Ну и…

– Ну и я отлил нужную дозу в твою фляжку – прости, что взял без спроса, – поехал к церкви и проглотил все содержимое на церковном крыльце.

Его восторженное пыхтение разозлило меня еще больше.

– Что такое? – спросил я. – Только не говори, что ты сделал то же самое.

– Вот именно. Но не на крыльце, дружище, а на кладбище, как только стемнело. Но суть не в этом – что же ты видел?

– Я рассказал ему все, включая беседу с викарием, посещение библиотеки и отсутствие, как мне казалось, всяких побочных явлений. Он молча выслушал мою сагу от начала до конца, не прерывая меня, а когда я закончил, попросил не вешать трубку, поскольку хотел пойти и налить себе чего-нибудь выпить, не преминув напомнить мне, чтобы я не вздумал делать то же самое. Мысль о том, что он может позволить себе джин с тоником, привела меня просто в бешенство.

– Я считаю, ты очень удачно вышел сегодня из эксперимента, – сказал он, – к тому же тебе, как я вижу, посчастливилось познакомиться со сливками местного общества. Мне не так везет – ни в этом мире, ни в тамошнем.

– Ты хочешь сказать, что ничего похожего не видел?

– Абсолютно. Ни комнаты капитула, ни общинного луга. Я попал в монашеские кельи – совсем другая компания.

– И что там было? – спросил я.

– А сам не догадываешься, что могло происходить, когда собирались вместе несколько средневековых французиков? Напряги-ка воображение.

На этот раз настала моя очередь удовлетворенно пыхтеть. Мысль о том, что чистоплюй Магнус поневоле подсматривал эту мерзость, вернула мне хорошее расположение духа.

– Знаешь, – сказал я, – наверно, каждый из нас получает то, что заслуживает. Я – его милость епископа и знать, как напоминание о давно забытых снобистских замашках, которые культивировали в Стоунихерсте, а ты – сексуальные отклонения, с которыми вот уже тридцать лет упорно борешься.

– С чего ты взял, что я борюсь с ними?