Дом на берегу
Шрифт:
– Сэр Генри де Шампернун, владелец земель в Тайуордрете, – робко начал приор, недавно вернулся из паломничества в Компостелу.
Почтенный рыцарь сделал шаг вперед и опустился на колено. И я вновь был поражен его благородством и изысканностью манер, соединенных с благочестием. Поцеловав протянутую ему руку, он выпрямился и повернулся к стоявшей рядом даме.
– Моя жена Джоанна, ваша милость, – сказал он, и она присела в глубоком реверансе, стараясь в благочестии не отставать от мужа. В общем, она успешно справилась со своей задачей. Значит, это и есть та самая дама, которая по случаю прибытия епископа не накрасилась. По-моему, правильно сделала. Платок, обрамлявший ее лицо,
– Мой сын и наследник, Уильям, – продолжал ее супруг, и вперед с поклоном выступил один из молодых людей.
– Сэр Отто Бодруган, – представлял дальше сэр Генри, – и его жена, моя сестра, Маргарет.
Как тесно все переплелось в их мире – кажется, мой всадник Роджер упомянул, что Отто Бодруган к тому же еще и брат Джоанны, жены Шампернуна, а значит, он связан с владельцем этих земель двойными узами. Маргарет была небольшого роста, бледная и явно очень нервничала – чуть не упала, делая реверанс перед его милостью (и, несомненно, упала бы, если бы муж не поддержал ее). Мне понравился Бодруган: в нем была какая-то удаль, и я подумал, что на такого можно положиться в минуту опасности, будь то бой или дерзкий побег. С чувством юмора, по-видимому, у него тоже было все в порядке, поскольку оплошность его жены не вызвала в нем ни смущения, ни досады – он только ободряюще улыбнулся ей. Его глаза, такие же карие, как и у сестры Джоанны, были не столь выразительны, но я понял, что в их характерах много общего.
Бодруган в свою очередь представил своего старшего сына Генри и затем отошел назад, уступая место следующему в очереди для представления. Тому явно не терпелось предстать перед епископом. Он был одет намного богаче, чем Бодруган или Шампернун, на его губах играла самодовольная улыбка.
На этот раз представлял сам приор.
– Наш горячо любимый и почитаемый покровитель сэр Джон Карминоу Бокенодский, – объявил он. – Без его материальной поддержки нашему монастырю пришлось бы туго в эти трудные времена.
Так, значит, это и есть тот доблестный рыцарь, который и вашим и нашим: жена рожает за восемь миль отсюда, возлюбленная тут, рядом, хотя до постели дело еще не дошло, Я был разочарован, ожидая увидеть этакого молодца. Ничего подобного: он был небольшого роста, коренастый, надутый как индюк от сознания собственной важности. Вероятно, леди Джоанна не слишком разборчива.
– Ваша милость, – сказал он напыщенно, ваше присутствие здесь для нас огромная честь. – И он склонился над протянутой ему: рукой с таким подобострастием, что будь я на месте Отто Бодругана, задолжавшего ему двести марок, я бы поддал ему хорошенько под зад ногой и рассчитался бы с ним таким образом.
– Епископ, проницательный и настороженный, подмечал каждую мелочь. Он напоминал мне генерала, прибывшего с проверкой нового личного состава и мысленно делающего свои выводы относительно каждого из офицеров: Шампернун – устарел, заменить; Бодруган – добрый вояка, но своенравен, недавно бунтовал против короля; Карминоу – тщеславен и угодлив, с ним надо держать ухо востро. Что же касается приора – позвольте, уж не пятно ли от соуса у него на платье? Могу поклясться, что епископ тоже заметил его. Через минуту его взгляд уже скользнул по головам других собравшихся, рангом пониже, и остановился на полулежащей фигуре приходского священника. Я надеялся, что обход не дойдет до монастырской кухни
– Сэр Джон поднялся с колен и в свою очередь принялся представлять тех, кто приехал с ним.
– Ваша милость, мой брат, сэр Оливер Карминоу, член королевской парламентской комиссии, и его супруга Изольда. – Он подтолкнул вперед своего брата, который, судя по красному лицу и бессмысленному взгляду, провел все часы ожидания высокого гостя в винном погребе вместе с приходским священником.
– Ваша милость, – сказал тот и преклонил колено, но не слишком низко, видимо, из опасения, что, поднимаясь, может потерять равновесие.
На вид он казался симпатичней сэра Джона, хоть и был навеселе: выше ростом, шире в плечах, с мужественным подбородком – явно не из тех, кто уступает в споре.
– А вот от этой я бы не отказался, будь у меня право выбирать, – восхищенно прошептал мне кто-то в самое ухо.
Роджер, мой проводник, снова стоял рядом, но говорил он не со мной, а со своим приятелем. В его способности направлять мои мысли, всегда возникать рядом как раз тогда, когда я меньше всего ожидал его увидеть, было что-то свёрхъестественное. Впрочем, надо отдать должное его вкусу. Мне стало любопытно, догадывалась ли она о его отношении – во всяком случае, когда она поднялась после реверанса и поцеловала руку епископа, она посмотрела прямо на нас.
Изольда, жена сэра Оливера Карминоу, не носила головного убора: ее золотистые волосы, заплетенные в косы в виде двух петель, были перехвачены обручем с драгоценными камнями, который был надет поверх ажурной сетки, И одевалась она не как все: на ней не было плаща, как у других дам, и платье, не такое широкое в юбке, лучше обрисовывало фигуру, а длинные узкие рукава спускались ниже запястья. Вероятно, оттого, что она были моложе остальных присутствующих дам (от силы лет двадцать пять – двадцать шесть), мода играла гораздо большую роль в ее жизни, хотя если и так, сама она, похоже, не осознавала этого и носила свои изысканные наряды с небрежным изяществом. Я никогда в жизни не видел более прелестного и более скучающего женского лица, и когда она безо всякого интереса обвела взглядом нашу компанию, точнее сказать, Роджера и его приятеля, губы ее чуть заметно дрогнули, и я понял, что она с трудом сдерживает зевоту.
Думаю, каждому случается однажды в жизни увидеть мелькнувшее в толпе лицо и на всю жизнь запомнить его, а если очень повезет, можно спустя какое-то время случайно повстречать его вновь в ресторане или на вечеринке. Такая встреча зачастую разрушает все чары, и волшебство исчезает. Но мне это не грозило. Я взирал сквозь века на живое воплощение Шекспировской «девы несравненной», [2] которая, увы, никогда на меня не взглянет.
– Интересно, – пробормотал Роджер, – сколько еще она будет безропотно сидеть взаперти в Карминоу и запрещать себе даже думать о свободе?
2
Шекспир В, Антоний и Клеопатра, акт V, сцена 2.
Мне тоже хотелось бы это знать. Если бы я жил в их времена, то без колебаний отказался бы от должности управляющего имением сэра Генри Шампернуна и предложил бы свои услуги сэру Оливеру и его жене.
– Но в одном ей повезло, – отозвался другой, – ей не нужно думать о том, чтоб родить мужу наследника – три крепеньких пасынка избавили ее от этой заботы. Она вольна делать что пожелает: свою лепту она уже внесла, подарив мужу двух дочерей, и сэр Оливер не останется внакладе, когда придет время выдавать их замуж.