Дом на мысе Полумесяц. Книга вторая. Накануне грозы
Шрифт:
* * *
В доме на мысе Полумесяц праздновали восьмидесятилетний юбилей Ханны Каугилл. В других обстоятельствах такую важную дату отметили бы с размахом, но Каугиллы слишком беспокоились о судьбе пропавших Марка и Дженни и решили просто поужинать в «Гранд-Отеле» в Скарборо.
Ранним вечером в день рождения Ханны зазвонил телефон; дворецкий Джордж снял трубку и долго и оживленно с кем-то разговаривал. Когда он закончил, Рэйчел, которая шла по коридору, спросила:
— Кто звонил, Джордж?
— Звонили из «Гранд-Отеля», мэм. Они что-то напутали с количеством
В «Гранд-Отеле» собрались все обитатели дома на мысе Полумесяц: Каугиллы и домашняя прислуга, а также Майкл и Конни Хэйг с детьми и Саймон и Наоми Джонс с младшими детьми. Когда они уселись за стол, Рэйчел повернулась к Джорджу.
— Они все равно всё напутали. — Она указала на два пустых стула в торце стола.
— Нет, мэм, кажется, не напутали. — Джордж указал на вход.
Рэйчел повернулась, и ее сердце чуть не остановилось. На пороге, как всегда, держась за руки, стояли две знакомые фигуры. Они повзрослели, похудели и сильно загорели, но сомнений не оставалось: ее сын с невестой вернулись домой.
Рэйчел вскочила, и все присутствующие в зале посмотрели туда же, куда она, пытаясь понять, что вызвало такую реакцию и почему женщина переменилась в лице.
Тут, к потрясению всех собравшихся, метрдотель объявил:
— Мистер и миссис Марк Каугилл.
А Дженни прошептала Марку на ухо:
— И с ними еще один маленький Каугилл. Или маленькая.
Тут даже мастер сюрпризов Марк не нашелся, что сказать.
Часть четвертая: 1938–1939
Кто невредим домой вернется, тот
Воспрянет духом, станет выше ростом
При имени святого Криспиана.
Кто, битву пережив, увидит старость,
Тот каждый год и канун, собрав друзей.
Им скажет: «Завтра праздник Криспиана»,
Рукав засучит и покажет шрамы:
«Я получил их в Криспианов день».
Хоть старики забывчивы, но этот
Не позабудет подвиги свои
В тот день[32].
Уильям Шекспир. Генрих V
Глава сороковая
Для кого-то Рождество 1937 года стало временем надежды, а для кого-то — глубокой тревоги. Обитатели дома на
Марк и Дженни рассказали о своих приключениях в Испании; их слушали, затаив дыхание. Они рассказывали о людях, с которыми подружились, о судьбах тех, с кем им пришлось рядом жить. Поведали и о том, как на борту корабля Марк решил, что они должны пожениться, и попросил об этом капитана.
— Это было так волнительно! — воскликнула Дженни. — Капитан был страшно горд, когда мы его об этом попросили. Вокруг были сплошь незнакомые люди, но нас это не волновало.
Родные немного расстроились, что пропустили такое событие — на мысе Полумесяц его бы отметили с размахом, — но, помня о любви Марка и Дженни к сюрпризам, порадовались за молодых.
Для Марка, теперь уже мужа Дженни, который отнесся к своей роли родителя весьма серьезно, зима стала временем хлопот. Он поступил на работу младшим продавцом в компанию по торговле шерстью «Фишер-Спрингз» и пропадал в конторе; вдобавок у него появилось новое хобби, которому он посвящал всего себя. Вдохновленный уроками испанского товарища, Марк стал проводить много времени в отцовской столярной мастерской в бывшей конюшне за домом на мысе Полумесяц. Сонни объяснил ему, как пользоваться сложным оборудованием, и вскоре Марк стал умелым работником по дереву. К ним присоединился и Билли, не желавший ни в чем уступать отцу или старшему брату, и втроем они смастерили множество практичных и красивых предметов обстановки для дома.
Некоторые вещи изготавливались втайне и были представлены домашним лишь в утро Рождества: именно тогда, к восторгу и изумлению Дженни, ей вручили кроватку и качающуюся колыбельку с прелестной резьбой и окрашенную вручную. Но к появлению малыша готовилась не только мужская половина дома; будущая мать, две будущие бабушки и прабабушка часами вязали и шили одежду и прочие необходимые вещицы. А несколько пар пинеток Дженни связала теми самыми спицами, которые ей подарили в Испании, — с момента своего возвращения на родину она хранила их, как самое ценное сокровище.
Рассказы Марка и Дженни об увиденном в Испании лишь усугубили растущее беспокойство Сонни и других директоров «Фишер-Спрингз» по поводу событий в Европе и во всем мире. В начале 1938 года Германия зажала соседей в тиски, аннексировала Австрию и Судетскую область и в то же время усилила гонения на ненавидимых фашистами евреев. Ту же политику перенял приспешник Гитлера Муссолини в Италии. В то время как жестокие свидетельства силы Германии становились все более очевидными, во Франции рухнуло очередное правительство, продемонстрировав слабость политической системы, которой не хватало сильного и убедительного лидера. А на другом конце евразийского континента боролись за власть Китай, Россия и Япония: у японцев имелись имперские амбиции на Китай и Сибирь.
Майкл Хэйг и Саймон Джонс следили за тревожным развитием событий, опасаясь не только за бизнес, но и за семью. Сын Майкла и Конни служил во флоте; при вступлении Британии в войну это коснулось бы его напрямую. Но самой сильной и непосредственной опасности подвергался Джошуа, сын Саймона и Наоми. Не считая редких односложных посланий от Идрита Пойнтона, Саймон и Наоми не получали вестей от сына два года; затем он неожиданно приехал на четыре дня и снова отбыл сначала в Лондон, а потом в неизвестном направлении.