Дом на мысе Полумесяц. Книга вторая. Накануне грозы
Шрифт:
— Не надо было, — сказал Люк. — Я еле удержался.
— Я тоже. Я не хотела, чтобы ты останавливался. Хотела отдаться тебе; я хотела, чтобы мы занялись любовью.
— Но нам нельзя. Это неправильно; мне было бы стыдно перед собой, и я не смог бы смотреть в глаза твоим родителям.
— Как несправедливо! — воскликнула Белла. — Мне скоро будет шестнадцать; тогда сможем делать, что хотим.
— Но я не такой, Белла. Тем более теперь, ведь я уезжаю.
— Знаю, — в отчаянии воскликнула Белла. — Но мне иногда хочется, чтобы ты был тем самым «таким»! Так что будь добр, береги себя, слышишь? У нас еще вся жизнь впереди,
К своему удивлению, Люк рассмеялся.
— Ты права, черт возьми. И я тоже не хочу гадать, как это будет. Обещаю вернуться в целости и сохранности, и, как только вернусь, в ту же самую минуту приступим к делу.
Белла усмехнулась.
— Хотела бы я увидеть мамино лицо, когда ты вернешься и мы в ту же минуту приступим к делу на ковре в ее гостиной.
Смех Люка зазвенел в ветвях деревьев.
— Пожалуй, лучше предупредить тебя о моем возвращении заранее, чтобы ты успела приехать в Мельбурн и встретить меня в моей квартире.
— Вот это, я понимаю, разговор. Только оставь мне пару дней на походы по магазинам. А то потом неделю придется из кровати не вылезать.
* * *
До брака с Филипом Фишером Амелия никогда не хотела иметь детей и даже не задумывалась на эту тему. Если бы ее спросили о детях, она бы поморщилась и ответила, что считает их крикливыми, чумазыми и антисоциальными маленькими созданиями. Поэтому, когда врач подтвердил ее подозрения, она испытала шок. Амелия Фишер ждала ребенка. Первым делом она подумала, как отреагирует Филип. Они никогда не обсуждали детей, даже возможность такую не рассматривали. До брака принимали все меры предосторожности, но после расслабились. Вот и неизбежный результат, подумала Амелия.
Из кабинета врача она поспешила в офис «Фишер-Спрингз» через весь город, чтобы скорее сообщить мужу невероятную новость. Было время обеда; вот и хорошо, решила Амелия, не придется отвлекать мужа от работы. С легкой тревогой она ждала, пока секретарша сообщит Филипу о ее приходе; новость о беременности ее порадовала, но все же она волновалась.
Филип сидел за столом в своем кабинете, развалившись в кресле и закрыв глаза; ноги он положил на край стола.
— Так ты работаешь? — сурово спросила Амелия.
Филип улыбнулся.
— Я думаю, — ответил он, не открывая глаз.
— О чем? — спросила Амелия.
— Нам лучше переехать; в квартире скоро станет тесновато.
Амелия потрясенно опустилась в кресло напротив.
— Что значит «тесновато»?
Филип открыл глаза, опустил ноги на пол и выпрямился.
— Можно, конечно, устроить детскую в комнате для гостей… но она такая маленькая. Лучше прямо сейчас начать подыскивать новое жилье.
— Как ты догадался? — ахнула Амелия. — Я была у врача всего час назад.
Филип шире улыбнулся.
— Я знал, точнее, догадывался уже пару недель. Потом увидел запись о приеме к врачу в блокноте около телефона, и последние сомнения отпали. А когда секретарша сказала, что ты ждешь меня у кабинета, я убедился окончательно. Ты не стала бы приходить, если бы не хотела сообщить интересные новости.
Амелии не терпелось узнать, что он думает.
— И какие у тебя мысли по
Филип встал, подошел к ней, заставил встать с кресла и обнял.
— Не представляю, зачем женщины соглашаются на муки и боль деторождения; я и не надеялся, что однажды кто-то согласится пойти на это ради меня. Но если ты рада, я тоже рад. Мало того, я счастлив.
Амелия улыбнулась и произнесла:
— Пообещай мне одно.
— Что?
— Что не перестанешь любить меня, когда я стану толстой и некрасивой, — взмолилась она.
Филип рассмеялся и честно ответил:
— Как я уже сказал, мне трудно поверить, как вы, женщины, согласны терпеть девять месяцев неудобств и все прочее, что связано с деторождением. Раз ты готова пойти на это ради меня, это лишь усилит мою любовь к тебе.
Глава сорок первая
Джошуа Джонс закончил стажировку в университете и явился на инструктаж к Идриту Пойнтону.
— На этот раз будешь работать под прикрытием. Тебе строго запрещается драться с врагом, принимать чью-либо сторону, спасать девушек в беде — ты едешь не в Испанию разгребать бардак. Тебе предстоит встреча с куда более безжалостным, коварным и рациональным врагом. Твоя цель — собрать информацию и свидетельства его силы; больше ничего не требуется. Итак, объясню, что мне от тебя нужно. Буду краток; у тебя слишком много дел. Придется изучить много документов и как следует подготовиться; потом ты уедешь. Эта миссия — самая сложная и опасная; еще никто из наших агентов с подобным не сталкивался. — Идрит замолчал и угрюмо добавил: — В случае провала последствия будут катастрофическими.
Хотя Пойнтон пообещал быть кратким, инструктаж перед вручением документов затянулся.
— Нам известно, что Германия разрабатывает некое супероружие. Никто точно не знает, что это; до сих пор нам не удавалось пробиться через их службу безопасности. Мы оперируем слухами, но, если сложить слухи и чрезвычайную секретность этого проекта, есть почва для серьезных опасений, что мы имеем дело с чем-то поистине ужасным. Но это еще не все, — Пойнтон улыбнулся краешком губ, — мы узнали, что с их секретным проектом возникли проблемы. Немцы обратились за помощью к человеку, чье личное дело ты найдешь в прилагаемых документах. Надо узнать, удалось ли им завербовать его, и, если да, далеко ли продвинулись его изыскания. Наша главная задача — остановить их, даже если придется убить человека, который может помочь им найти решение. — Пойнтон пристально взглянул на Джошуа. — Тебе поручено это выяснить и при необходимости действовать.
* * *
Возвращение Джесси Баркера в Англию было далеко не триумфальным. Его арестовали у трапа; к облегчению Джесси, у полиции на его счет имелись одни догадки, а не твердые обвинения, и, решив, что оснований для преследования нет, детективы передали его особому отделу.
Там его ждал гораздо более пристрастный допрос; оказалось, в разведке много знают о его прошлом, но поскольку Джесси не совершал преступлений в Британии, причин задерживать его не нашлось. Он отделался несколькими строгими предупреждениями, и его освободили.