Дом на Уотч-Хилл
Шрифт:
— Я прощаю вас за ваше разочарование, — едко произнесла я.
Он рассмеялся, глаза его плясали.
— Именно так Джунипер и отреагировала бы в схожих обстоятельствах.
Приняв протянутый мною конверт, он внимательно осмотрел печать и вернул его мне.
— Вы знаете, о чём там говорится?
Он покачал головой.
— Только вам решать, рассказывать ли мне о содержимом письма, — но глаза его выражали явную надежду на то, что я это сделаю. Он медленно поднялся и сказал: — Я верю, что вы не вскроете его до 00:01, и оставляю вас с ним. Напишите или позвоните, если вам что-нибудь от меня понадобится.
С этими словами он направился к двери и вышел в ночь.
Я
Внезапно мне показалось очень важным прочесть письмо в подходящем месте, но я представления не имела, где оно, это подходящее место, и у меня оставалось лишь шесть минут, чтобы его найти.
Если бы кухня в настоящий момент не вмещала то, что ощущалось как ледяной портал в ад, я бы пошла туда. Она для меня всегда была и будет (когда её восстановят) счастливым сердцем дома. Единственным другим сердцем, которое могло прийти мне на ум, была первоначальная хижина и, о чёрт, ни за что. Не только потому, что я сомневалась, что крыло позволит мне добраться туда за эти шесть минут, но и потому, что я начала чувствовать — это не драгоценность, которую нужно вытащить на поверхность, а тёмное сердце дома.
Моя спальня тоже не казалась подходящей, как и апартаменты Джунипер, или её кабинет, или… О!
Оранжерея, на которую я едва взглянула. Окружённая буйной листвой, стихийная, спокойная, восстанавливающая, символ родственности Кайлех с природой. Это идеальное место (надеюсь), чтобы наконец-то узнать правду о том, кто я такая.
Развернувшись, я бодро прошагала через дом в кухню, старательно не глядя на пропасть, за создание которой я презирала себя, смотреть на которую мне было ненавистно, затем вырвалась через заднюю дверь, поспешила к оранжерее и вошла внутрь.
Руфус поприветствовал меня мягким уханьем со своего насеста на хлебном дереве.
— Ой, прости, я всё забываю тебя выпускать! — воскликнула я, придерживая дверь приоткрытой.
Он не попытался покинуть оранжерею; напротив, лишь уютнее устроился в листве, и я рассмеялась от внезапной причудливой мысли, будто он заметил, что я сжимаю в руке, и решил остаться, вместо со мной наконец-то узнать больше о том, кто я поистине такая.
Затем эта мысль уже не показалась такой причудливой, когда я пошла по мягко освещённым джунглям тропических деревьев и цветов, наконец, найдя водопад с его маленьким бассейном, окружённым замшелыми камнями, а Руфус полетел следом и примостился на ветке надо мной, когда я села на булыжник в этом очаровательном уголке.
Не лучшее освещение, но его хватало для чтения. Я проверила время на телефоне: ровно 00:01!
Слегка дрожащими руками я перевернула конверт и сломала восковую печать.
Внутри лежали два листа толстой веленевой бумаги. Развернув их и разгладив на коленях, неосознанно задержав дыхание, я начала читать.
Мои дражайшие душеньки, Зо и Джоанна!
Я никогда не испытывала такой радости, какую почувствовала в день, когда было подтверждено, что вы обе действительно исходите от линии Кэмерон, и наша Королевская родословная продолжается.
Добро пожаловать домой, дражайшие!
Моё дыхание шумно вырвалось из меня, и я прикрыла глаза, смаргивая горячее жжение слёз. Моя мать никогда не услышит тёплого приветствия Джунипер.
Мистер Бальфур говорил мне, что Джунипер погрузилась в кому и скончалась через шесть дней после смерти моей матери. И всё же это письмо приветствовало нас обеих, а значит, было написано до смерти мамы.
Тогда почему надпись на конверте обращалась лишь ко мне?
Потянувшись
Он ответил: «Да. Она написала эти письма на случай, если не выживет. Её сердце было бы разбито новостями о кончине вашей матери. Она написала письмо и для Джоанны тоже, но приказала мне не давать его никому, кроме неё. Оно хранится у меня в безопасном месте».
Мне едва не пришлось прикусить собственный кулак, чтобы сдержать крик. Если бы только Джунипер нашла нас раньше! Если бы только она никому не говорила, что нашла наследников, потому что я уверена, что именно её обнаружение нашего существования отправило поджигателя в Индиану и спровоцировало такое большое собрание ведьм в мой первый вечер в луизианском Криолло. Кто-то так сильно не хотел видеть нас здесь, что предпринял меры по предотвращению нашего прибытия. Но меня не оказалось дома с моей матерью, так что вторая попытка покушения на мою жизнь действительно была предпринята в амбаре. И это наверняка продолжится. Вполне возможно, что я ускользнула от ещё одного покушения в ресторане отеля Монтелеон, не приведя в свою постель не того ведьмака.
«Могу я увидеть и мамино письмо тоже?»
На сей раз последовала пауза, затем: «Мне придётся некоторое время обдумать этот вопрос, — написал он, явно разрываясь между верностью прошлой и нынешней наследнице. — Её инструкции были недвусмысленными. Всё хорошо?»
«Да. Я просто опешила, что она упомянула нас обеих. Я прочла лишь первые несколько строк».
«Хорошо. Я здесь».
Я вернула взгляд к толстой веленевой бумаге и очаровательному, хотя и немного подрагивающему почерку Джунипер — некоторые буквы были аккуратными и хорошо прописанными, другие же корявыми.
Я искала очень долго и едва не утратила надежду. Но ваша ДНК совпала, что наполнило меня восторгом вплоть до мозга моих усталых костей. Генетическое доказательство неоспоримо: я, моя дорогая — и моя рука дрожит от столь сильных эмоций, пока я пишу это, что ты должна простить мой почерк, который когда-то был таким красивым — твоя двоюродная прабабка!
Я задрожала. У меня есть корни, истинные корни Кэмерон!
Ты происходишь от моего брата Маркуса, который пропал на войне. Отыскав тебя и твою мать, я вновь нашла частицу моего обожаемого брата. Признаюсь, когда пришли эти новости, я большую часть дня проплакала, ибо я старая женщина, тоскующая по давно минувшим дням, и мне наконец-то удалось в некотором роде вернуть Маркуса домой, спустя столько времени.
Я никогда не узнаю его историю и то, почему мой брат не смог вернуться с войны. Я подозреваю травму, повлёкшую за собой амнезию, ибо даже табун диких лошадей не смог бы удержать его вдали от любимого дома. Не иметь ни фактов, ни тела, которое можно было бы захоронить и чтить, было жесточайшей пыткой. Я не знаю, как ты и твоя мать очутились в Индиане. Я столь многого не знаю, хотя хотелось бы знать, быть частью этого, но любое расстройство и печаль, которые я могла чувствовать, затмеваются счастьем от знания, что мой брат продолжает жить в вас двоих, что родословная Кэмеронов продолжается, и что моя семья возвращается домой, чтобы занять полагающееся им по праву место в Дивинити.