Дом с химерами
Шрифт:
Он спустился по визжащей лестнице, отпер дверь, ступил на крыльцо. Неторопливо пошел по заросшей дорожке к калитке. От калитки обернулся и произнес:
– Прощай, «Приют»! Оставайся с миром.
Он открыл калитку, чувствуя на своей спине взгляд дома – его окон со старыми тусклыми стеклами, – укоряющий и сожалеющий. Глеб замедлил шаг, чувствуя себя дезертиром; сунул руку в карман и нащупал бесплотный кусочек ткани…
Глава 32
Другая женщина
Капитан Астахов положил трубку
– Что-нибудь важное? – поинтересовался Кузнецов.
– Это Екатерина, – ответил подчиненный. – Говорит, что пообщалась с подростками из дома Лары Андрейченко. Они утверждают, что четырнадцатого июля Лара вернулась домой в половине двенадцатого, то есть в одиннадцать тридцать. Они ее хорошо знают и характеризуют положительно. А свидетельница из двадцать третьей квартиры утверждает, что Лара вернулась в десять сорок пять. Расхождение сорок пять минут – это вам не кот начхал.
– Кто-то из них ошибается, – сказал Кузнецов.
– Или не ошибается.
– Или не ошибается, – согласился Кузнецов. – Пройдись по адресу, поговори со свидетелями и заодно проверь лампочку.
И капитан Астахов ушел на боевое задание. Вернулся он через пару часов и доложился начальству. Оказалось, что молодняк, скорее всего, не ошибся, они доказали, что Лара Андрейченко вернулась на самом деле в полдвенадцатого, так как одного из них настоятельно позвали домой, и он пошел и столкнулся с ней у подъезда, они еще перекинулись парой слов, а дома мать кричала, что он обещал до одиннадцати, а уже полдвенадцатого.
– Так что будем исходить из того, что время установлено точно. Свидетельница из двадцать третьей квартиры показала, что действительно видела, как жертва вернулась домой, то есть она видела, как та, стоя спиной, открывала дверь – ей всегда слышно, как открывается замок, акустика там будь здоров, и она на всякий случай выглядывает в глазок. Женщина была в шапочке, вязанной крючком и закрывающей волосы, как у Лары, и все остальное тоже как у Лары – и рост, и молодая, и сумка белая, и розовый шарф. Лица женщины она не видела. Сработала заданность восприятия, как любит говорить Федор Алексеев. То есть, похоже, мы имеем двух женщин, которые вошли в квартиру в десять сорок пять и в половине двенадцатого, то есть с разницей в сорок пять минут. Сначала неизвестная женщина, затем Лара. И тут напрашивается вывод, что неизвестная женщина провела в квартире сорок пять минут в ожидании хозяйки, а когда та вернулась, убила ее.
– Ты показал ребятам фотографию Дроновой? – спросил Кузнецов.
– Показал. Фотография, как вы понимаете, «телефонная», но они ее опознали. Она была там за несколько дней до убийства, сидела на скамейке. Похоже, сторожила мужа, хотела убедиться в измене.
– Но это не объясняет исчезновение ювелирных изделий, я не думаю, что она могла ограбить жертву. И не объясняет включенного телевизора.
– Возможно, жертва держала свои цацки у подружки, той же Даши Тканко. Она до сих пор не появилась, но я ее достану. Носом чую, что прячется
– Лампочка была выкручена, – догадался Кузнецов. – Екатерина права?
– Екатерина права, лампочка была выкручена. Но раскладец у нас наметился новый: похоже, убийца – женщина.
– Нужно поговорить с банкиршей еще раз, вызывай.
– Она здесь, с семейным адвокатом, я наткнулся на них внизу и попросил подождать.
– Давай их сюда.
…Ольга Борисовна, недовольная и настроенная на драку, переступила порог кабинета. Сопровождал ее мэтр Рыдаев, культовый адвокат, на котором, по убеждению капитана Астахова, клейма негде ставить. Но не отнять – крутой профи.
– Мы пришли с жалобой на незаконный арест моего мужа, Дронова Анатолия Владимировича! – отчеканила Ольга Борисовна. – Потрудитесь объяснить, почему его удерживают под стражей, не предъявляя никаких обвинений.
– Присаживайтесь, господа, – пригласил Кузнецов. – Мы собирались вам звонить, Ольга Борисовна, разговор есть. Очень удачно, что вы к нам заглянули.
Мэтр Рыдаев кашлянул, оценив логику Кузнецова.
– Разговор о чем? Мне с вами не о чем разговаривать! – У Ольги Борисовны побелел кончик носа, как случалось всегда в минуты гнева.
– У нас к вам пара вопросов. Господин Рыдаев – адвокат вашего мужа или ваш тоже?
– А в чем дело?
– Ольга Борисовна, вы были знакомы с подругой вашего мужа Ларисой Ивановной Андрейченко? – спросил Кузнецов.
– Нет! Я вам уже говорила. Не имела удовольствия.
– И адрес ее вам неизвестен?
– Нет, разумеется! – выпалила она без запинки. – Я не понимаю… Это что, допрос?
– Так неизвестен или известен?
– Неизвестен.
– У нас есть показания свидетелей, которые видели вас во дворе дома номер восемь в переулке Театральном. Как вы это объясните?
Ольга Павловна вспыхнула:
– Вы что, подозреваете меня в убийстве?
– Вы не ответили на мой вопрос, Ольга Борисовна.
– Позвольте вмешаться… – начал мэтр Рыдаев.
– Подожди, Паша, я сама, – остановила его Ольга Борисовна. – Да, я была там. Хотела посмотреть на эту… женщину.
– То есть о любовнице вашего мужа вы узнали до убийства? И, видимо, не от мужа?
– О любовнице моего мужа мне рассказала моя приятельница – она видела их вместе. И узнала ее – это была жена художника Андрейченко, который выставлялся в художественной галерее. Она ее запомнила.
– То есть вы сказали нам неправду? Вы показали, что о любовнице вам рассказал муж уже после убийства, в то время как…
– Да какая разница! – вскричала Ольга Борисовна. – Каждый защищается как может! Я хотела посмотреть на нее.
– Откуда у вас адрес Ларисы Андрейченко?
– Ехала за Толей на машине, – после паузы неохотно ответила Ольга Борисовна.
– Вы говорили с ней?
– С ней? Нет, разумеется. О чем с ней говорить, с этой хищницей!
– А с кем, по-вашему, нужно было говорить?