Дом там, где твое сердце

Серпента Айрин

«Наверное» встревожило. Кому, как не Марису, было знать, в присутствии Андреса Ресья «наверное» легко могло превратиться в «не вернусь». И как эта идиотка доберётся до Швеции? Проехать несколько неспокойных, чужих государств, имея при себе только деньги… её убьют на первом же перевале…

Стронберг кинулся следом, верхом, в изматывающей погоне.

Часть 4. Время замкнуть круг

Глава 42

Амьен – Фландрия – территории Римской империи вплоть до Гамбурга… Хвала богам, что у Элизы хватило здравого смысла

взять с собой Белль и отправиться в собственной карете, в Лилле две женщины наняли сопровождающих, вполне надёжных людей, по словам хозяина постоялого двора на въезде в город. Марис менял там лошадей, и ему повезло разговориться именно с человеком, привечавшим беглянок. Их путешествие к тому времени длилось неделю, женщины даже под вуалями выглядели измотанными. Однако по-прежнему опережали его на день. Когда Марис был вынужден пересесть на почтовый дилижанс – ноги уже не слушались его, и следовало отоспаться, хотя бы сидя, в пути, разрыв увеличился ещё более. Элиза и Белль времени не теряли, деньгами не раскидывались, и расспросы на постоялых дворах не давали результата. Да и не было у него времени на эти расспросы, одна надежда – случись что с нею, он бы узнал об этом, услышал разговоры, почувствовал.

На территории Датского королевства было неспокойно, то и дело вспыхивали крестьянские восстания, лошадей удавалось менять на свежих с трудом. Элиза не кичилась высоким положением, они с Белль весьма находчиво, хотя и богохульно, переоделись в монашеские платья. Марис, напротив, обратился за содействием королевского наместника в Киле, и тот, убеждённый звонкими аргументами, предоставил курьерских лошадей. Так что Марис переправился на пароме из Копенгагена в Мальмё лишь на полдня позже тех, кого догонял. Беда была в том, что он сделал это вечером, и после пришлось остановиться на ночлег. К этому времени он высоко оценил дорожные навыки своей жены, женщины не пропали, не пострадали от грабителей, ехали хорошо охраняемыми дорогами, не напрашиваясь на неприятности.

А следующим днём он отыскал в портовом Мальмё оставленную здесь Элизой Белль – и в один миг изменил решение: всё-таки его жена – дура. Бросив неважно себя чувствующую попутчицу и кучера, рассчитав охрану, переодетая в мужское платье, Элиза в одиночестве рванула верхом в родные края. Белль Эжен и напугалась, и обрадовалась грозному лику господина, каялась, что позволила хозяйке ехать одной. Элиза просто-напросто её обманула – покинула таверну, велев лежать, а под подушкой её кровати Белль обнаружила записку и деньги. Махнув рукой, Марис купил в очередной раз лошадь, отправился следом. Тут уже в выборе дороги он не сомневался. Края, хорошо знакомые им обоим…

Думала ли она, чем всё закончится, когда начинала своё путешествие? И не сказать, что пустилась в него необдуманно, нет, они планировали с Белль этапы пути и меры предосторожности. Но тогда ей казалось всё это совершенно не важным, мыслями она уже была с матерью, сёстрами и… что греха таить, с Андресом Ресья. Этот человек стал для неё мифическим подобием якоря, навсегда привязавшего Лиз к родной земле. Безусловно, он ждёт её. Не может не ждать, они так любили друг друга. Женщина забывала, что возвращается в Швецию не глупенькая, наивная, подкупающая свежестью и чистотой Лиз Линтрем. Какая разница, она, Лиза, это всегда она. Короче говоря, на плечи Белль легло обдумывание и обеспечение их путешествия, договорённость с кучером, отвлечение внимания прочих слуг в день

побега. Одно Элиза знала точно – Марис не одобрит её план. Собиралась ли она возвращаться и нести ответственность за побег? Белль Элиза сказала, что да. Верная до кончиков пальцев служанка могла – и должна была – испугаться неясного будущего в незнакомой стране. Элиза не думала, как и на что она будет жить в Швеции. Решение этих проблем полагалось обеспечить Андресу.

Ещё до переправы на Мальмё Белль натуральнейшим образом разболелась. Ломило спину, болела голова, из глаз безостановочно текли слёзы. Элиза оставила служанку в гостинице под присмотром кучера, сама же забрала из конюшни лошадь и поскакала верхом домой. Ой… четыре часа в седле довели её до изнеможения. Неаккуратным мешком сползая с уставшей лошади, Лиз посидела немного на дороге. Она видела крыши построек и даже надменный фасад дома Стронбергов в левой стороне от деревни. Надо вставать.

По дороге, едва поднимая колени, прошаркал старик-односельчанин. Элиза не помнила его имени, вот и не стала называть себя.

– Желаю здоровья, дедушка. Не помочь ли чем?

Старик подозрительно осмотрел её европейскую одежду.

– А чем ты можешь помочь, дочка? Силы мне и добрый боженька уж не вернёт. Чья же ты будешь?

– Я… я проведать приехала разных людей, – Элиза подстроилась под вялую походку старика. Лошадь она, ослабив подпругу, вела под уздцы.

– Вы же знаете, наверное, семью Вергилиуса Линтрема?

Старик нахмурился.

– Лавочника, что ли? Его уж, почитай, лет десять как земля прибрала.

– Я знаю, – Лиз рассматривала пыль под ногами. – Но ведь большая семья осталась…

– Э-э, девонька, почитай, уж никого и нет!

– Как это? – губы женщины помертвели, шёпот получился невнятным. Старик не заметил её состояния.

– Ну разве что сын евонный, кузнец Георг. Вот он обзавёлся своим хозяйством, жинка такая ладная да складная, ребятишек трое.

– А сёстры его и мать?

– Старуха-то, почитай, уж год как померла…

У Элизы ещё хватило времени сравнить возраст рассказчика с годами Мелиссы, она была лет на двадцать моложе, и тут осознание новости ударило её обухом топора.

– Как? – женщина осела на дорогу, поводья выскользнули из слабых рук. – Не может быть… мама…

Дед сощурился, разглядывая Элизу. Помогать он не спешил. Наконец удовлетворённо сплюнул пережёванную травинку.

– А и правда, ты – Лизка, третья их. Узнал тебя дедушка… Приоделась, смотрю, личико гладкое, похорошела. Небось богатеньких в стольном граде обслуживала?

Мерзок оказался односельчанин и недобр. Или не вспомнил, как Марис Стронберг за ней ухлёстывал, или поверить нельзя было, что хозяйский сынок всё ж женится на ней. Марис и вправду мог этого не делать, запоздало поняла Лиз. Власти над нею и физической силы у него хватало, чтобы получить её без всяких обязательств. Вдруг, действительно… любил? Мама!

Не заботясь о судьбе лошади – а ведь гадкий старик мог увести кобылку на свой двор, Элиза побежала к когда-то родному дому. Выглядел домишко неважно, крыша почти провалилась в одном месте, забор едва стоит… Элиза не хотела знать заранее, что случилось с его обитателями.

– Есть кто живой? Девочки! Девочки!

Худенькая фигурка в горе обносков – одна рванина поверх другой – сгорбилась над слабо тлеющим очагом, отчаянно дуя на красноватые угли, пыталась возродить пламя.

– Мирабела! – Элиза бросилась к сестре. Та отшатнулась.