Дом в глухом лесу (Северные огни - 2)

Барлоу Джеффри

Что-то заинтересовало его в облике пресловутой миссис Уинтермарч и в меньшей степени - во внешности ее дочери; вот мистер Томас Догер и застыл на месте в тени коттеджа, глядя, как эта дама обходит ярмарку, маленькая Ровена держится рядом, а справа поспешают две служанки. Да, есть что-то такое в ее лице, и в глазах, и в длинном остром носе, и в бледном покатом лбе. Уж не напомнила ли она ему миссис Доггер, ведь миссис Доггер славится своей неказистостью? При этой мысли поверенный с трудом сдерживает дрожь. Он уж подметил, что у миссис Уинтермарч, при всей ее невзрачности и бледности, прелестнейшая фигурка, в то время как миссис Доггер фигурой вовеки похвастаться не могла, равно как и ничем другим; да и в характере ее нет ровным счетом ничего примечательного. Если не считать зеленого чая, что миссис Доггер регулярно заваривает мужу, и ее хозяйственных способностей - а то же самое без труда обретешь в любой исполнительной служанке. Ни к чему-то она

не пригодна, да и взгляд джентльмена отнюдь не радует. Их благословенный союз заключен так давно, что Томас Доггер уже и не помнит, зачем на ней женился. Да, конечно, в последнее время она приносит некую пользу, к примеру, отведывает стряпню вороватой шеф-поварихи миссис Симпкинс; но это вполне обоснованно, учитывая историю миссис Симпкинс, и не выходит за пределы и рамки супружеских обязанностей миссис Доггер.

Поверенный хмурит брови и решает немедленно отправиться в "Герб" и припасть к источнику aqua vitae, дабы не вспоминать больше о домашнем очаге. Его блестящие глазки задерживаются на мгновение на чопорной и надменной фигуре Ларкома, что мыкается неподалеку. Непокорный челядинец хозяина пока не заметил; и на краткое мгновение, словно по привычке, поверенный задумывается, не обратить ли к нему заслуженный упрек касательно состояния серебряного прибора и колокольчика над кроватью, а также провалившейся ступеньки на черной лестнице, но решает воздержаться, вспомнив, что не далее как нынче утром его супруга сама отпустила лентяя-слугу на ярмарку приобрести кое-какой снеди для кладовой Проспект-Коттеджа. Тут мистер Доггер, отвлекшись на миг от собственных мыслей, мрачно всматривается в пространство, приоткрыв губы - вполне в адвокатской манере, вот только обычно с уст этих льются медовые речи, а не молчание, - ибо вон там, на другой стороне дороги, в толпе торговцев и прочих поселян замаячила приземистая, толстенькая фигура самой миссис Доггер. Не в силах противиться зову ярмарки, покорная супруга покинула Проспект-Коттедж, дабы посодействовать Ларкому в пополнении запасов.

Мистер Доггер взирает на нее с тем же начальственным недоумением, как если бы видел перед собою письменные показания свидетеля с противной стороны или неразборчивые каракули завещания, нацарапанного безденежным клиентом. Поверенный поневоле сравнивает супругу со стройной, женственной миссис Уинтермарч, и лицо его мрачнеет еще больше. Из Проспект-Коттедж, размышляет он, уютного домика, где любой джентльмен был бы рад шляпу повесить, вышло бы расчудесное холостяцкое жилище. И что только толкнуло его на роковой путь супружества бог весть сколько лет назад? Возможно, дело, в том, что мистер Паркер Принг, его покойный благодетель, всеми силами способствовал этому союзу? ("Надо тебе жениться, Доггер, надо тебе жениться, ежели претендуешь на респектабельность", - без устали наставлял многоученый адвокат.) Раздумывая о личной безысходной трагедии, мистер Доггер утешается мыслями о широте своих взглядов и душевном благородстве. Том Доггер - не из тех, кто кичится достоинствами перед низшими, однако ж определенные факты в глаза хочешь не хочешь, а бросаются. Скажем, в отношении супруги, разве он не исполняет свой долг с честью? Не он ли восхваляет ее добродетели - те немногие, что есть, - перед всеми соседями? Не он ли, примерный, образцовый супруг, превозносит жену до небес, не важно, заслуживает она того или нет? Жену, которая для него почитай что чужая и для которой он сам - чужой, при том, что они столько лет прожили под одним красновато-коричневым черепичным кровом! Не он ли по нескольку раз в год сопровождал ее в церковь, чтобы та послушала, как во время службы он читает отрывок из Священного Писания? Уж конечно, его друг и наперсник викарий непременно согласился бы, что мистер Доггер - превосходнейший, достойнейший из супругов!

Однако ж, издалека углядев жену среди ярмарочной толпы, мистер Доггер почитает за благо поспешить в гостеприимную обитель под названием "Деревенский герб" и развлечь тамошних завсегдатаев своим обществом. Запахнувшись в нарядный орехового цвета сюртук и опустив книзу поля шляпы, смиренный адепт юриспруденции идет в конец главной улицы и поднимается по каменной лестнице на вершину холма, в заведение трактирщика Айвза.

Так последуем же за ним туда.

Глава 2

МИСТЕР ДОГГЕР НАХОДИТ КЛИЕНТА

–  Добрый день, мистер Доггер, сэр, добрый день! По-отрясающая погодка стоит, сэр, не иначе как по случаю ярмарки!

Так прогремел мистер Альфред Снорем, заслуженный коридорный из "Деревенского герба", завидев в дверях прямую, как шомпол, фигуру бодрого поверенного. Нынче вечером достойное заведение что-то пустовало; мистер Доггер приметил лишь пару-тройку праздношатающихся любителей пропустить стаканчик-другой. Почти все без исключения были на ярмарке, или собирались на ярмарку, или возвращались с ярмарки, за исключением нескольких путешественников, что околачивались в общем зале, дожидаясь кареты.

По своему обыкновению, мистер Доггер дородного и

глухого коридорного проигнорировал - проигнорировал сего обладателя свирепого взгляда, железных челюстей и лохматой шевелюры. В коридорных мистер Доггер не нуждался, ведь в гостинице он уже не жил; так что от мистера Снорема никакой пользы ему не было. А поскольку такому, как мистер Снорем, вряд ли когда-либо понадобилась бы профессиональная консультация мистера Доггера - или, что более важно, мистер Снорем никогда не сумел бы ее оплатить, - мистер Доггер тоже не видел, чем ему услужить. Так что поверенный посмотрел сквозь него и прошел прямиком в общую залу. Учтивая благожелательность мистера Доггера к соседям по деревне, по всей видимости, не простиралась на тех, кто не сулил пополнения его кошельку.

Что до мистера Снорема, так он даже не заметил обиды; к манерам законника он давно привык. Тем не менее его свирепый взгляд задержался на проворной, прямой, как шомпол, фигуре. Мало что ускользало от мистера Снорема на его неформальном посту привратника "Герба" - в придачу к официальной должности коридорного, надзирающего за чисткой обуви, приведением в порядок одежды и перетаскиванием багажа. Подобно многим обитателям "Герба", то был человек разнообразных талантов и способностей.

Мистер Доггер взял себе в баре пинту хвойного пива за шесть пенсов. Налил ему не кто иной, как сам хозяин: мистер Айвз, хотя и обожал всей душой атмосферу ярмарочного дня, гостиничную атмосферу ценил куда выше и потому выслал в качестве своих представителей дочку и долговязого Джинкинса. Трактирщик и поверенный обменялись бесчисленными любезностями; на исполненном профессионализма лице мистера Доггера играла почтительная улыбка, а открытая, живая физиономия мистера Айвза лучилась куда более искренним дружелюбием.

Переместившись в общую залу, мистер Доггер отметил, что бильярдный стол временно утратил своих приверженцев, если не считать приземистого, кругленького коротышки в полосатом жилете и синем однобортном сюртуке, краснолицего и седовласого, который все ходил вокруг стола, восхищенно поглаживая пухлой рукою борт. На вешалке обнаружилась широкополая шляпа с низкой тульей - по всей видимости, собственность помянутого джентльмена. Больше всего напоминал он путешественника - скажем, пассажира кареты, - что коротает время в ожидании отъезда. Кругленького коротышку, похоже, завораживало все на свете: длинные ряды киев, и всевозможные афиши и плакаты на стенах, и трофейные головы, на которые незнакомец глядел - снизу вверх, если уж начистоту, при его-то малом росте, - с дружелюбным интересом. Подробно ознакомившись с бильярдным столом, незнакомец заложил пухленькие руки за спину и обратил сияющий взор на развешенные по стенам предметы, скользя глазами от плаката к плакату, от афиши к афише, и то и дело останавливаясь, чтобы полюбоваться на трофейные головы, что в свою очередь взирали на него застывшим взглядом. Перед одной из голов он скорчил гримасу и лукаво подмигнул, словно подначивая зверюгу ответить тем же.

Мистер Доггер же как раз высматривал себе достойного противника такого, кого удалось бы склонить к расслабительной партии в бильярд и кто ни за что бы против него не выстоял; и кругленький коротышка в синем показался ему той самой желанной легкой добычей. Так что поверенный выпрямился, со вкусом отхлебнул пива и, расправив плечи, подступился к незнакомцу - в высшей степени бодро и перпендикулярно.

Кругленький коротышка, как выяснилось, и впрямь дожидался кареты; мистер Твид по профессии был доктором и держал практику в Вороньем Крае. Из "Деревенского герба" он собирался направиться по делам в город Малбери. Мистер Доггер, указав на бильярдный стол, осведомился, не играет ли его новый знакомый; доктор смущенно пожал плечами и признался, что в восторге от роскошной конструкции, хотя сам - игрок весьма посредственный; но ежели мистер Доггер не прочь погонять шары, то он, доктор, никуда не торопится и охотно составит ему компанию. До отправления кареты ему совершенно нечем заняться, стало быть, в его распоряжении по меньшей мере час. Разжившись у мистера Айвза стаканчиком сидра, он взял в руки кий; противники стукнули по шару, определяя очередность, и право первого удара досталось доктору.

Пожилой коротышка был так уж мал и так уж кругл, что никак не мог пристроиться к столу поудобнее; кроме того, золотая цепочка от часов на его поясе цеплялась за все, что попало. Правила игры предписывали, что, нанося удар, игрок должен стоять на полу по крайней мере одной ногой. Низенького же доктора к этому вынуждала необходимость, иначе в жизни бы ему не дотянуться кием до шара, вопреки злополучным росту и толщине! Мистер Доггер - само великодушие!
– согласился сделать противнику послабление ввиду его невысокого роста и позволить ему воспользоваться приступочкой. Доктор не моргнув глазом рассыпался в благодарностях, вскарабкался на ступеньку, перегнулся (насколько позволяло брюшко) через борт и сей же миг исполнил отменный карамболь: его шар ударил сперва по белому шару, потом по красному, а потом благополучно нырнул в лузу.