Дом Ветра
Шрифт:
— Вы никогда не любили меня, — упрекала она, — и никогда не полюбите! Вы ужасны!
— А вы и не пытались понять меня, вы просто хотели быть богатой леди! — кричал он. — Вам нужно было сиять в свете, вам нужен был титул. И больше ничего вы не хотели!
— Вы ведь спали с ней!? — это был и вопрос, и утверждение. — Вы всегда хотели ее, эту дрянь из высшего света.
— Нет, потому что она невинное создание на этой земле, а не потаскуха, — Каролина поняла, что это было адресовано ей. — Я знаю, Каро, вы пытались крутить роман за моей спиной. Вы не изменили мне, лишь потому что он утонул. И поделом ему! —
— Ублюдок, — прошипела она.
— Не ругайся как грязная торговка, — Эдвард заметил краем глаза, как она подошла к нему сзади, и резко обернулся.
— Знайте, я ненавижу вас! Я любила его, в отличии от вас, он был безупречен!
— Он был картежником и плутом!
— Не смейте говорить о нем так! Вы — такой же!
— Я знаю, — она дала ему увесистую пощечину, он схватил ее в ответ за руку, и его большая ладонь шлепнулась по ее прекрасному лицу.
— Ненавижу! Ненавижу! — истерично орала она и упала на пол из-за слишком узкой юбки, когда он отпустил ее.
Как же он презирал себя потом, и как же хотелось перебороть слабость тайно покоряться ей! Она уже сделала все, чтобы его старшие дети стали чужими, но вырваться из ее крепких, цепких объятий интриг и обмана он уже не мог.
Но почему отец не позволил жениться на Джорджине? С ней бы он стал другим и ее бы завоевал или обманом заставил жениться, а потом появилась бы и любовь, потому что Джорджина — настоящая, а не фальшивая.
Примечание к части
[1] — фейри — по ирландской мифологии, крылатые существа, забирающие детей из колыбелей и меняющие на плохих детей.
>
Глава 4
Молодому человеку свойственно мечтать.
Джейн Остен. «Уотсоны»
Лето 1909.
Новая весна принесла новые разочарования. Виктору в ту пору было уже двенадцать, Марии — одиннадцать. Они оба учились; конечно, успехи радовали Эдварда, но все же их поведение было недостойно семьи. Виктор превращался в прекрасного юношу, его острый, живой ум говорил о начитанности, его режущий, как нож, язык показывал упрямый характер. Он за последние время научился сдерживать порывы, и, когда смотрел своими голубыми холодными глазами, Эдварду становилось немного не по себе.
В Марии расцветала девушка, ее тело уже начало приобретать мягкие формы, ее золотисто-рыжие волосы, которые она никогда не заплетала, развевались на ветру. Она была похожа на романтическую красавицу из стихов Томаса Мура. У брата и сестры была особая духовная связь; как ни пытался Эдвард разбить ее, ничего не выходило.
Лето они вновь провели втроем, бегая по полям, наслаждаясь ароматом ирландских трав. Тревор предлагал отдать Марию за его сына Артура, и Фелисите считала это неплохой идей. Но Каролина сразу привела тысячу доводов почему не стоит этого делать. Артур был таким же ветряным, как и Мария, ей нужен сильный человек, что сможет сдерживать ее эмоции, губя на корню сумасбродные замыслы. Тревор, конечно же, не был в обиде на друга, только и сам становился похожим на Эдварда.
Мир изменялся все быстрее, это становилось очевидно. То там, то тут возникали
Зиму и весну они скучали друг по другу, в первый же день приезда Мария скинула туфли и чулки и побежала по молодой траве. Она дерзко ответила миссис Кедр, что теперь вправе поступать, как хочет. В то лето двенадцатилетняя девушка и тринадцатилетние юноши старались находиться подальше от чужих глаз. Солнце светило для них, травы цвели так сильно, что их аромат ощущался спустя много лет, а воздух был так прозрачен, что звенело в ушах после того, как заходил в дом. Счастливое время...
— Что ты будешь делать через пять лет? — спросила Мария Виктора.
— Может, поеду в Лондон, поступлю в Королевский медицинский колледж, — ответил брат.
— Отец хочет отправить тебя в Эдинбург, чтобы ты стал экономистом, я вчера слышала, — прошептала Мария. — Скукота, и чего так далеко? — ее глаза смеялись.
— Не знаю, — он откинулся на песок. (Они были на озере.)
— Но Лондон тоже неблизко, — возразила она.
— Лондон — большой город, и там есть все, — добавил Виктор. Появился Артур с большой рыбиной в руках. — Где ты был?
— Ловил рыбу, как видишь.
С озера уже веяло прохладой, темные воды опутал легкий туман, что полз медленно на берег, невесомый ветер приносил лесной аромат. Тихо потрескивали поленья в разгоревшемся костре, на вертеле жарилась рыба, и зверки шевелись в кустах, готовые бежать на запах жареной рыбы. Мария сегодня стащила из погреба бутылку розового вина, которую они распили вместе. Захмелев, они улеглись спать, тесно прижавшись друг к другу. Так они проспали всю ночь.
Проснулись они только с рассветом, огонь уже погас. Артур ощущал себя пещерным человеком, у Марии все платье было в соринках, но она не сделала ни одной попытки, чтобы очистить его.
Их встретил помощник Эдварда — мистер Кенни. Виктор понял, что сейчас им влетит за поведение, хотя давно уже потерял страх перед отцом. А еще тот не мог запереть его в замке, он бы все равно сбежал. Они, тихо смеясь, пронеслись, как вихрь, по всему замку. Уходя в комнаты, отведенные для них, они громко пробежали мимо комнаты Руфуса. В открытую дверь просунулась рыжая голова первого, Мария показала язык, и на его женственном лице появилась непонятная гримаса. Наспех переодевшись, они, снова смеясь, вбежали в Цветочную столовую, где Сьюзи накрывала на стол.
— Я не скажу, что вы не ночевали в доме, и потом, мистеру Кенни сказала, что вы с рассветом решили пойти на улицу, — она положила перед ними круассаны, политые вишневым вареньем.
С Каролиной у них испортились отношения, и уже немолодая служанка предпочитала прикрывать и поддерживать молодых хозяев. Сьюзи разуверилась в хозяйке в тот день, когда Каролина предложила подсыпать в еду старших детей травы, чтобы ослаб их организм. Сьюзи посчитала это безбожием и страшным грехом и не стала этого делать, сказав хозяйке, что делает это постоянно, когда дети в Холстон-Холл. Каролина же решила, что организм ребят слишком крепкий и не сразу воспринимает отвары.