Дом Ветра
Шрифт:
Они спокойно прошли в клуб, где мужчина не отпускал ее от себя. Дружки похотливо разглядывали ее, раздевали глазами, делали намеки, которые она не понимала, а Фредди сжимал кулаки, еле сдерживаясь, чтобы ни на кого не накинуться. Бетти только один раз видела, как он потерял самообладание, шесть дней назад на пикнике.
Он наигрывал интересные песенки на рояле со своей группой, а потом пришел к ней в их укромное местечко и задал мучащий вопрос:
— Ну и как?
— Брось их, они тебе обуза, хочешь петь в группе — ищи других, — Бетти отпила из принесенного бокала с шампанским.
— Есть у меня на примете два друга, даже три, но... вряд ли они бросят все ради меня, — неуверенно ответил пас.
— Почему бы и нет, ведь у тебя потрясающий голос, ты станешь
— Легендой?! Этот мир так жесток, малышка, столько людей, готовых раздавить тебя, если откажешься делать то, что они говорят, — он гладил ее коленку. — Не стоит туда даже лезть — растопчут, как червя, или сделают своим рабом. Это так, поверь.
— Я тебе не верю, — Дженнифер засмеялась.
— Какая же ты смешная... А голос — сказка... Я люблю тебя, — прошептал он ей на ухо. — Я безумец, потому что люблю тебя до потери пульса. Нам пора, — вдруг опомнился мужчина. — Паб скоро закроют.
— Я пьяна, — прошептала она Фредди, — очень. Я не могу появиться дома в таком виде.
— Я отвезу тебя к себе, обещаю, что не буду приставать, — он помог ей подняться с дивана.
Всю дорогу домой они целовались в такси, он знал, что нужно взять себя в руки и наконец оторваться от девушки, пока не случилось самое страшное. От машины до своей кровати он донес ее на руках, Бетти еле-еле держалась в туфлях. Фредди приник к девичьим губам, он знал, как такую ее разбудить. Шампанское ударило им в голову, они захмелели от близости. Фредди мягко девушку толкнул на бархатное красное покрывало, придавив своим тяжелым телом. Его пальцы блуждали по ее ногам, маленькой груди, скрываясь за платьем. Бетти тихо застонала, блаженно закрыв глаза. Она немного испугалась и стала вырываться, но пьянящий шепот заставил покориться.
Утром она проснулась явно не в своем доме и не своей постели. Рядом сопел Фредди. Она провела по своему телу ручкой и поняла, что была нагишом. Потом Бетти провела по телу соседа по кровати и вспыхнула, вспомнив подробности сумасшедшего порыва. Интересно, он будет сожалеть? Она поцеловала его в грудь, ожидая реакции; Фредди открыл глаза:
— Лиса, неужели мало? Ты итак меня ночью замучила, — он лежал неподвижно.
— Фредди? — она прижалась.
— Да?
— А мы, мы же... — сбивчиво начала Бетти, потом увидела алое пятно на простыне...
— Да.
Потом она тихо вышла из комнаты, слыша, как на кухне Фредди громко с кем-то разговаривает. Бетти робко вышла за дверь.
Это было время жарких споров. Весь прошлый год мир лихорадило, появлялись новые люди, молодежь вбирала в себя новые веяния, отвергая старые принципы. Высказывания одурманенного философа[1] о свободе, против войны, что секс и наркотики лучше какой-то там войны в Азии быстро стали основными принципами молодежи, которая устраивала демонстрации, хипповала, курила и занималась любовью, не стесняясь никого, — и все это происходило на глазах тысячей людей в одной из столиц мира[2]. Но все же они искали справедливости, выходя на улицы, митингуя с камнями в руках, а их жестко подавляли или все же принимали их лозунги во внимание. Страсти одолевали все сильнее. Парни порой придерживались принципа «попользовался — отдай другому»; девушки рано лишались невинности, отдаваясь всем симпатичным парням; изобретение мини-юбки сильно раскрепостило женщин; они рассуждали, почему можно мужчинам, и нельзя им. Сексуальное влечение стало чем-то обыденным, повседневным. Любовь перестала быть драгоценностью. Но Бетти же была другая, Фредди чувствовал это. Бетти не слушала хипповую чушь и осуждала подавление Пражской весны[3], прошлой год называла бунтом, побочным эффектом великой войны[4] и новой холодной войны. Она не была пацифисткой и не религиозной, ей не нравились модные идеи, витающие в воздухе, дурь, такая же, что и курят. Она рассказывала ему о светских приемах с отвращением и злостью, называя свой круг обществом индюков и глупых кур.
Но все же в чувствах она была свободна и, решившись, выбралась из дома и направилась к Фредди. Она скучала по нему, хотя прошел
— Что ты здесь делаешь? — шепотом спросил он.
— Я пришла к тебе, — тихо ответила она.
— Сумасшедшая. Зачем тебе такой, как я? — Бетти протянула руки, чтобы мужчина помог ей забраться на подоконник.
— Я же сказала, что я люблю тебя и хочу быть с тобой, — она спрыгнула на пол.
— Тогда закрой окна и задерни шторы, — его руки сомкнулись у нее на талии, губы легко коснулись ее губ, и в нем вспыхнуло пламя.
Бетти каждую ночь стала проводить с ним, а в четыре утра возвращалась домой; город к тому времени уже не спал, и ей казалось, что все знают, где она была и что делала. Фредди научил ее испытывать блаженство, научил таким ласкам, о которых она и не могла помыслить, а она изучала его тело, анатомию их оргазма и ощущала себя в эти минуты, лежа в его объятьях и вдыхая аромат табака, самой счастливой. Бетти легко удавалось спрыгивать по веревке со второго этажа своего дома, даже тогда, когда вернулись родители домой. Бетти была счастлива. В ее мирке были покой и любовь.
***
Они гуляли по Пиккадилли. Она позволяла ему себя целовать, обнимать за талию, но была какой-то сегодня другой, тихой и спокойной, не спорила, как обычно. Она пребывала в смятении, все чувства сплелись в один клубок, сердце почему-то плакало, однако характер не позволял вслух говорить о переживаниях. Вот только Фредди все видел, все подмечал, что с ней твориться, что тревожит ее.
Разум Бетти лихорадочно воспроизводил детали последних трех дней. Мучило ощущение, что она что-то упустила из виду. Наверное, причина в кузине Виктории Дю Саллье. Она видела ее впервые в жизни, и эта двенадцатилетняя девчонка с оленьими голубыми глазами, копия бабки Эдит, уже доставляла неприятности только своим присутствием.
Но поскольку в Аллен-Холл не было хозяина, а Эдит не хотела жить в Спенсер-Хаус, что в дали от Лондона, да и Марк, по ее мнению, мог посягнуть на честь внучки, она и выбрала Гарден-Дейлиас. Уж лучше бы Дж-Хаус, думала Бетти, там и места было больше, да и, кроме Джулии и Джорджа с Мери-Джейн, там никто не жил. Виктория вечно лезла не в свое дело, как и бабка Эдит. И они обе знали о ее романе с Фредди. Бетти судорожно вздохнула: лишь бы это не дошло до ушей отца, она боялась его гнева. Сейчас она была слаба против него. Только через много лет она сможет отстаивать свое право на свою собственную жизнь.
На город опускались сумерки, и Фредди провел ее в какой-то закоулок, где прижал ее к стене. В близости было столько горечи, что Бетти показалось, словно любимый прощается с ней, словно боится ее терять, но и она сегодня была другой, будто ощущая, что это их последний день.
К несчастью, Виктор именно в этот час вернулся в столицу из Антрима и увидел, проезжая по улицам, целующихся Бетти и Фредди. Он пришел в ужас. Нет, не от того, что они встречались, — оттого, что слишком рано для них все это произошло. Бетти еще слишком юна, да и Фредди не встал крепко на ноги. Это прекрасно, что они любят друг друга, и он рад за них, но Роберт... Его сын явно будет против. Роберт был больше материалистом, для него важно место в обществе и жизни, деньги, состояние — это главные атрибуты. А Фредди... Он не подходил ни по одному из пунктов. От Боми Виктор знал, что молодой парс снимает квартиру, живет непонятными заработками, поет по пабам. Он другой веры, другого склада ума.