Дом Ветра
Шрифт:
— Ты слишком сильно веришь в нас, — ответил он.
— Я знаю, что все у вас будет хорошо.
***
Пахло яблоками и осенней свежестью. На бледно-зеленой траве лежали опавшие после вчерашнего дождя и ветра алые яблоки. Небо с утра прояснилось, оно было такое чистое, такое голубое, а солнце слегка припекало, как летом. Легкий дурман наводил на воспоминания. Радость ощущалась во всем — в дуновении ветра, в колыхании вызревших трав, пении птиц и сиянии октябрьского солнца.
Бетти вышла в сад, купаясь в солнечных потоках, она села под сенью яблонь, думая о своем. Как только Алик сказал,
Все эти месяцы Бетти боролась с собой, чтобы забыть свое прошлое, даже приезд в Аллен-Холл ее не исцелил, эти мысли гнались за ней, были с ней постоянно. Сердце вновь затрепетало, как у ребенка от предвкушения чуда, она обернулось, и сердце замерло... Перед ней стоял Фредди. Бетти смотрела на него, объятая от одного его взгляда огнем. Ее сердце, ее душа, ее тело горели, горели в пламени страсти, любви, нежности.
— Нам надо поговорить, — начал он, ее сердце просило броситься в его объятья.
— Нам не о чем с тобой говорить, — отрезала ее гордость.
Бежать — приказали страх и боль — беги, пока можешь, спрячься, пока он не причинил тебе еще большей боли. Бетти бросилась в сторону полей, мужчина — за ней. Она бежала от него, от своей любви. Бетти перемахнула через старый, полуразрушенный низкий забор, теряя при этом балетки. Перед ней предстало поле, трава еще не успела обсохнуть от дождя. Влажные травы и сырая земля заморозили ноги. Надо добежать до реки, но недавний выкидыш не позволил ей сохранять прежний темп. Бетти споткнулась о какую-то корягу и растянулась на земле, чувствуя, что потянула лодыжку.
Он уже прижимал ее к себе, с ней творилось нечто невообразимое, по щекам бежали жгучие слезы то ли от обиды, то ли от боли... Он уже прижимал ее к себе, шепча что-то. Пальцами Фредди осушал ее слезы, все сильнее прижимая и убаюкивая, как ребенка. Понемногу Бетти стала сдаваться, но что-то внутри продолжало сопротивляться ему. Какая-то часть ее души была против его объятий, против этого жаркого, возбуждающего шепота.
Она лежала, прижатая тяжелым телом Фредди, ощущая его дыхание у себя на щеке. Все было, как в самых смелых ее фантазиях, все было похоже на сон. Ей не верилось, что это произошло. Бетти гладила его голову, слушая биение сердца.
Над головой было чистое, бездонное голубое небо, пролетали косяки птиц. Бетти смотрела на небо, прося у Бога помощи. Теперь ей казалось, что он получил от нее все, что хотел, и теперь уйдет, по щекам снова побежали слезы, стекая по вискам в каштановые волосы.
— Эй, малышка, не плачь, — Фредди склонился над ней, заглядывая в эти глаза цвета тайны. — Я с тобой, я рядом. Я знаю, что я не заслуживаю твоего прощения. Я вообще тебя не заслуживаю, я не стою тебя. Но все же я люблю тебя, дорогая. Ты простишь меня?
— Да, видит Бог, я не хотела этого. Если ты еще раз поступишь так со мной, то я покончу с собой. Я клянусь, что сделаю это. Но для начала я убью тебя, или вся твоя жизнь превратится в ад, — Бетти
— Я бросил ее, — он прильнул к ее губам. — Я люблю тебя, малышка. А ты, ты любишь меня? — вопрос повис в воздухе.
— Пока все сложно, мне нужно время.
***
Бетти давно вышла из больницы, он обещал прийти домой в тот же день, когда ее привез Джордж, но он не пришел. Холли уже отчаялась, думая, что он никогда не вернется. Она пыталась с ним поговорить в клинике, но мужчина вечно находил отговорки, и она расценила это как нежелание с ней общаться. Она тосковала без него, каждую ночь мечтала о его ласках, с улыбкой вспоминая их совместные завтраки. Он общался с мальчиками, но по-прежнему не замечал их с Кэрри — так он их наказывал. Холли слонялась вечерами по их огромной квартире, думая, что в выходные поедет в Аллен-Холл, но каждый раз, подбирая слова для него, передумывала, откладывая поездку до следующих выходных. Его родители старались не вмешиваться в их отношения, вообще никто не вмешивался, у всех и так было много проблем, чтобы решать чужие. Когда он хлопнул дверью, они с Кэрри смотрели на друг друга испепеляющим взглядом.
Она убежала и заперлась у себя, а Холли, потрясенная его поступком, как мешок, осела на пол и долго сидела, тупо смотря в одну точку. Через два дня Кэрри нашла ее рыдающей в кабинете, девочка села рядом с ней, обнимая за плечи. Холли вздрогнула, ожидая очередной пакости от нее.
— Мам, не плачь, он вернется, — она впервые назвала ее мамой. Холли подняла голову, делая вид, что не заметила этого.
— Прости меня за все годы унижения. Я должна вести себя, как взрослеющий человек, а не трехлетний ребенок, — Холли улыбнулась.
— Это Флора тебя этому научила или Бетти?
— Я сама это поняла, — Холли стерла слезы.
— Я горжусь тобой, надеюсь, это мир, — она протянула ей руку, та ее пожала.
С того дня в их доме был действительно настоящий мир, не рисованный, только в этой картине не хватало Гарри, но они верили, что он вернется когда-нибудь.
Холли писала в кабинете отчеты, Кэрри готовила ужин, мальчики помогали ей, когда позвонили в дверь. Кэрри, зная, что Холли занята, побежала открывать и увидела кого-то с прикрытым корзинкой с цветами и яблоками лицом. Гарри поставил ношу на порог, Кэрри быстро обтерла руки об фартук.
— Кэрри, кто пришел? — услышал Гарри голос Холли.
— Мам, это папа приехал, — он вошел в дом, увидев Холли.
После ужина они оказались в объятьях друг друга. Именно тот факт, что Бетти и Фредди помирились, заставил его посмотреть на все другими глазами, и поэтому он вернулся домой. Холли плакала от счастья, когда он обнимал ее. Его пальцы нетерпеливо скользили на ее коже, и она впадала в агонию, лихорадочно шептала все нескромные слова, что ей приходили в голову, и еще больше возбуждала его. Только слившись с ней душой и телом, он окончательно признал свою неправоту, выбрасывая белый флаг. Гарри проглотил ее стон, чтобы никто не мог слышать их, ее ногти впились ему в плечи до боли, но это привело его в неописуемый восторг.