Дом Ветра

Савански Анна

***

Осень 1986.

В ноябре у Флоры и Ричарда родилась девочка. Флора назвала малышку Северина Эли Спенсер Бленд. Осень на редкость была тихой. Марк так и не смог принять развод дочери с таким обеспеченным человеком и ее скоропостижную свадьбу. Но, обретя любовь Ричарда, Флора выпорхнула из золотой клетки, она не боялась летать, ее сердце билось ради любви, билось ради него.

Марк ненавидел Ричарда еще с тех времен, когда Ричард и Флора встречались в садах Кента. Достаток Ричарда был не так уж и велик, ему было уже за тридцать, конечно, в этом Марк не видел ничего хорошего. Только Элеонора испытывала радость: ее дочь наконец-то доплыла

до тихой гавани, где теперь качается в лодке на волнах любви.

После того, как Флора рассталась с Ричардом, внутри нее все оборвалось, ей не нужна была новая жизнь, но когда она вновь увидела любимого, то былые чувства в ней воскресли. Марку, не любившему никогда, было не понять ее по-настоящему. Когда-то он испытывал нежные чувства к ее матери, но это была не любовь. Элеонора всегда ему была удобна, ее хорошая семья, связи привлекали Марка. Она никогда публично не выказывала чувства, никто не знал, какая буря скрывается за маской отчужденности. Да и сама Элеонора, кроме благодарности, ничего больше не испытывала. Ее любовь принадлежала Берти, но Берти не хотел обязательств, не хотел навсегда быть привязанным хотя бы к одной женщине. От этого Элеонора страдала.

— Как ты могла это допустить? — бушевал Марк. — Что ее ждет с ним?

— Она любит его, жаль, что пять лет тому назад ты не заметил этого, — ответила Нэлли. — Она терялась без него, пыталась забыть, вырвать из сердца, поэтому-то и выскочила за этого Хьюго, — Элеонора замолчала.

— Вся в тебя! Такая же идеалистка! — крикнул Марк.

— Я никогда не любила тебя, — произнесла она. — Теперь я это знаю.

— Ты не можешь так говорить! — он рывком поднял ее из кресла.

— Могу. Я люблю только Берти, и если бы у меня хватило сил, то я бы ушла от тебя много лет назад, — она закрыла глаза: — Я наделала много ошибок, но хотя бы Флора пусть сделает меньше.

***

Апрель 1987.

В ту весну Полли уже исполнилось восемнадцать; окончив школу, юная девушка мечтала поступить на искусствоведа и поселиться подальше от родителей. Она давно знала, что мать два года встречается с Роджером Томпсоном, а отец меняет любовниц почти каждый месяц, но ее саму мало волновали семейные проблемы. Сама она была охвачена новыми чувствами.

Когда ей было тринадцать, она зареклась, что больше никогда не будет любить, чтобы потом не страдать, но, посмотрев на Флору, которая была старше на пять лет, она решила больше не бегать от себя самой. Полли отрезала свои длинные косы и сделала стрижку, как у принцессы Дианы. Полли смотрела на себя в зеркало и каждый раз понимала, что она наконец-то превратилась в женщину из девочки-подростка.

Больше всех она общалась с Кэрри. Ее маленькой подружке было тринадцать лет. Они вместе учились, Полли любила искусство, Кэрри, как и отец, медицину. Они были очень разные, но все же дружили. Часто вместе гуляли по Лондону и брали с собой Лили Роуз. Кэрри с тех пор, как Гарри хлопнул дверью и ушел, сильно изменилась. Она поняла, что больше нельзя быть такой эгоисткой.

Полли стремилась к свободе, и это поддерживал Роджер. Ему она могла доверить все, он понимал ее, придавал сил, направляя ее стремления. Роджер действительно заменил ей Дилана, отец никогда не знал, чем она живет, каков ее внутренний мир, что ее терзает и занимает все ее мысли — Роджер же предугадывал желания. Она всегда хотела, чтобы у нее было начало антикварной коллекции. Роджер подарил ей просто так антикварные сережки в форме солнца с рубинами. Полли считала это дорогим подарком, но Роджер умел убеждать.

Подружки

не понимали перемен в ней, мамин любовник ни в чем ей не отказывал, и Полли ощущала чужую зависть. Почему мама раньше не встретила его и не поняла, что с Диланом у нее ничего путного не получиться? Ведь Роджер любит ее, и это самое главное, а что думают другие — не важно.

***

Май 1987.

В Лондон пришли первые безоблачные дни. Улицы, переполненные ароматами весенних цветов, ароматными булочками, кофе и любовью, как всегда, поглощали тепло, наполняли сердце сладким ощущением радости. Май по обыкновению дарил легкость. Гарри стоял на балконе, смотря на весенние пробки: все стремились за город, только его семья не хотела перебраться в тихую местность. Все его домочадцы любили Лондон, для них было бы мучительно расстаться с ним и сменить фон мегаполиса на зеленые поля. Конечно, когда-нибудь отца не станет, и он станет хозяином Дж-Хауса, но у отца, как у и всех мужчин их семьи, было крепкое здоровье.

Гарри курил. Холли накрывала стол. Они прожили вместе уже много лет, он мечтал о еще одном ребенке, а она постоянно твердила, что ее на всех не хватит. Энтони и Луису было уже по девять лет, Кэрри — тринадцать. Но Холли была непреклонна.

Супруги многое пережили. По утрам стало шумно, особенно когда домочатцы собирались в школу. Бэсс с Али, так звали Аллегру, днем бывали у Флоры, та умела занять детей. Гарри всегда нравился тот факт, что у них была большая семья. У его деда трое потомков, у них же — семеро, а правнуков у Виктора — пока одиннадцать. Гарри потушил сигарету, заходя в дом. Холли устало проводила всех к двери, смотря на часы: скоро должен был приехать Ричард, чтобы забрать девочек. Гарри поцеловал жену, уже морально готовясь к сложному дню.

Их карьера была на взлете. Энди скоро должна была уйти со своего поста, и все в клинике были в предвкушении того, кто займет ее место. Завистники мечтали, что вместе с ней и падет чета Лейтон. (Ни для кого не было секретом, что Энди крестница и племянница покойного Виктора, двоюродная тетя Гарри, а Гарри — его внук.) Другие только и мечтали, что кто-нибудь из них двоих станет новой главой. Сам Гарри совсем не думал обо всем этом, а Холли настолько была увлечена своей семьей, что в свои тридцать семь была готова бросить все, чтобы остаться дома и стать простой женщиной.

 — Как ты думаешь, в моем возрасте поздно стать матерью? — спросила женщина, у Гарри как-то радостно затрепетало сердце, а что, если его ожидания подтвердились:

— Да нет. А ты что, беременна? — она надула губы, конечно, он знает все тайны ее организма.

— Пока нет, но ты же готов стать папочкой, — она заливисто засмеялась.

— Готов. Я всегда был за кучу детишек в нашем доме, — ответил мужчина. — Ах, Холли, я буду тогда самым счастливым человеком.

— Это взаимно. Ладно, тебе пора, — она завязала ему галстук.

— Ты не со мной?

— С тобой.

Сейчас они качались на волнах, как во время штиля, беззаботно порхали, как бабочки, не задумываясь, что после белой полосы всегда наступает черная.

***

Бетти вышла из душа, надевая белый пеньюар на одной застежке. Фредди сидел на краю постели и пил мартини. Женщина села сзади, обнимая его за плечи и целуя в шею; не почувствовав никакой реакции, отстранилась от него:

— Что с тобой происходит? — робко спросила она.

— Иногда мне кажется, что из меня все высосали. Я ощущаю такую опустошенность... Да и возраст давит еще сильней, — Фредди вздохнул.